Песок и золото

— Жди меня там! — крикнул я и быстрым шагом пошел сквозь заросли. Твердые костяные стебли били по плечам и по голове. Я чувствовал себя еще хуже, чем в забегаловке с тем нахальным китайским мальчиком. Но все же я понимал, что поступаю рационально, что Лиля здесь неправа. Это была бы слишком глупая смерть. Я уже видел начало заметки в одной из литературных газет: «малоизвестный писатель погиб на курорте, решив срезать путь до отеля». Великие люди не умирают таким образом. Так умирают только обладатели премии Дарвина. А мне нужно написать по меньшей мере еще три книги. Нет, как минимум пять или даже шесть, чтобы хватило хотя бы на миниатюрное собрание сочинений.

Обходной путь был очень долгим. Вдалеке мягко светили огни, я видел красноватый бок нашего отеля, а в кустах раздавалось загадочное шуршание. Это сочетание тревожности и уюта мне нравилось. Намного приятнее было бы идти по этой тропе с Лилей. И почему ей обязательно нужно ввязываться в приключения?

Я подумал о том, что когда мы только стали встречаться с ней, окажись мы перед таким мостом, я сразу прыгнул бы на него, чтобы произвести впечатление. И, конечно, прошел бы его до конца. Студентом я хвастался перед одногруппницей, что смогу перебежать МКАД. И в итоге перебежал. Машины сигналили, проносясь совсем рядом. Удивительно, что меня не сбили. Наверное, такое бывает у всех — сначала геройствуешь, потом успокаиваешься. Да и зачем искать драмы на ровном месте, ведь жизнь и так состоит из драм.

— Я прав, а она не права, — сказал я вслух, для верности.

Обходить пришлось дольше, чем я предполагал и, наконец, удалось выйти на трассу. На узкой обочине висел щит: «Осторожно! Опасная зона». Похоже, безопасных путей здесь все равно не было.

Я перешел на бег. Вокруг была такая тишина, что мой топот звучал на всю улицу. Нырнув опять в заросли, я вышел на противоположную сторону моста, но Лили, конечно, не было. В номере — тоже никого, но ключ все равно был только один, и у меня в кармане. Начиная всерьез волноваться, я спустился к метрдотелю, отнявшему у нас велосипеды. Он косился на мою ногу. Свежая корка разорвалась, и кровь опять текла по ноге, капая на пол. Мне сделалось неудобно, я переставил ногу с ковра на голую плитку.

— Did you see... my girl? Short... with dark hair? — спросил я, но, кажется, метрдотель понимал английский еще меньше русского.

— Нет, нет, нет, — замахал он руками и, вытаращив глаза, уставился куда-то в сторону моря, как будто увидел привидение. Я проводил его взгляд. На улице было пусто.

Задыхаясь, я побежал опять к мосту, по дороге снова грохнувшись на асфальт, на этот раз разодрав ладони. Навстречу ехал велорикша, сверкая длинными худыми ногами.

— Dark-haired girl! Short! Haven’t see? — Прокричал я ему. Он остановился и захлопал глазами.

Я включил в телефоне фонарь и стал светить на ступеньки. Сердце замерло, ступени скрипели, хотя никто по ним не ступал, где-то вдали хихикали.

— Лиля! — заорал я, вглядываюсь во тьму. Я встал на мост и, двигаясь потихоньку вперед, продолжал светить. Мост трясся подо мной, как организм, живой и слабый.

В многоэтажке, казавшейся вымершей, вспыхнул свет. Даже пес где-то залаял, хотя я не видел здесь ни одного пса. Вдруг одна из досок хрустнула, и нога на полметра ушла под мост. Вся конструкция пошла ходуном, и телефон плюхнулся в воду.

Я опять закричал. Сзади тоже заголосили — опять кучка китайских зевак. Помогать они не торопились. Весь в крови и грязи я прошел мимо них, по пути проломив еще ступеньку.

Все это время Лиля сидела в баре одна. Она пила ужасную местную водку, ничем не закусывая. Дольки лимона лежали нетронутыми перед ней. Китайский бармен испуганно посматривал на нее, забившись в угол. Лиля курила, сидя под наклейкой с перечеркнутой сигаретой. Я молча сел возле нее и заказал пива. Приятно пить прохладное пиво, когда все лицо в грязи и поту.

— У тебя опять кровь повсюду, — сказала она. По телевизору показывали местное шоу наподобие «Voice». Оно ничем не отличалось от нашего или британского, только участники почему-то все время смеялись.

— Да, — сказал я, подвигая к себе кружку. Всё-таки загар был ей очень к лицу.

Я взял ее за руку, и она слабо пошевелила пальцами в моей руке, не вырываясь, но и не подаваясь навстречу. Мы делали вид, будто смотрим это китайское шоу, чтобы снова не разговаривать. У меня возникло ясное чувство случившейся катастрофы — она все время было передо мной, только я упорно не хотел обращать внимания. Будь я внимательней, мог бы точно понять, когда случилось это необратимое, страшное — ясно, что где-то в дороге, после того, как мы сели в такси и до того, как она не раздевшись нырнула в воду. Или, возможно, как раз в тот самый момент, когда она так странно посмотрела на меня, ждущего на берегу, из моря.