Пьесы

Быть может, когда-нибудь природа сумеет скрестить розу с капустой и сделать всех женщин такими же пленительными, как вы, — вот-то радостно и легко будет житься тогда! Но пока что я прихожу сюда, чтобы насладиться беседой с вами, когда мне хочется отдохнуть от тяжести короны, когда я устал от моей глупой жены, или мне надоели мои увальни-дети, или меня замучили мои чересчур беспокойные министры, — одним словом, когда я, как говорят врачи, нуждаюсь в перемене обстановки. Видите ли, дорогая, нет на свете таких идеальных жен, таких милых детей и таких тактичных министров, которые бы время от времени не утомляли человека. У Джемаймы, как вы справедливо заметили, есть свои недостатки. А у меня — свои. Так вот, если бы наши недостатки полностью совпадали, мне не нужно было бы других собеседников, кроме нее, а ей — кроме меня. Но таких совпадений не бывает, а потому все идет у нас так же, как и у других супружеских пар: есть известные темы, которых нам нельзя касаться в разговоре, потому что это все равно, что наступить на больную мозоль. Есть люди, о которых мы избегаем упоминать, потому что одному из нас они нравятся, а другому — нет. Это касается не только отдельных людей, но и определенных человеческих типов. Вот хотя бы тот тип, к которому принадлежите вы. Моя жена не любит людей вашего типа, она их не понимает, чувствует к ним недоверие и даже боится их. И не без основания, потому что такие женщины, как вы, опасны для жен. А мне они не внушают неприязни; я их понимаю, потому что во мне самом есть кое-что от этого типа. И, уж во всяком случае, я не думаю их бояться. Зато жена моя хмурится, чуть только о них заведешь речь. И потому, когда мне хочется беспрепятственно поговорить на такие темы, я прихожу к вам. Вероятно, и она говорит со своими друзьями о людях, о которых никогда не заговаривает со мной. У нее есть друзья-мужчины, которые дают ей то, чего не могу дать я. Если б этого не было, ей со мной всегда не хватало бы чего-то, и в конце концов она бы меня возненавидела. Потому-то я и забочусь, чтобы ее приятели чувствовали себя у нас непринужденно.

Оринтия. Образцовый супруг и образцовое супружество! А когда от образцового супружества становится слишком скучно, тогда ищут развлечения у меня!

Магнус. Чего же еще вы можете требовать? Не будем впадать в распространенное заблуждение насчет единого духа и единой плоти. У каждого светила своя орбита; и хотя мы знаем, что между двумя соседними светилами действует сила притяжения, мы знаем и то, что расстояние между ними огромно. А когда притяжение становится настолько сильным, что преодолевает расстояние, эти два светила не сливаются в одно — они сталкиваются и гибнут. У каждого из нас тоже есть своя орбита, и мы должны держаться на огромном расстоянии друг от друга, чтобы не погибнуть, столкнувшись. Сохранять должное расстояние — это и значит уметь держать себя; а там, где люди не умеют держать себя, человеческое общество невыносимо.

Оринтия. Ну какая другая женщина могла бы переносить ваши поучения и даже находить в них известную прелесть?

Магнус. Оринтия, мы с вами просто дети, увлеченные игрой, и вы должны удовлетворяться своей ролью сказочной королевы. А теперь (вставая) меня ждут дела.

Оринтия. Какие дела могут быть для вас важнее, чем свидание со мной?

Магнус. Никакие.

Оринтия. Так садитесь на место.

Магнус. К сожалению, как это ни глупо, но нужно управлять государством. А сегодня у нас очередной правительственный кризис.

Оринтия. Но ведь кризис отложен до пяти; мне все рассказал Семпроний. Зачем вы так распускаете этого хитрого жадюгу Протея? Он морочит вас. Он морочит всех. Он морочит даже самого себя, а в первую очередь — все это правительство, которое для вас просто позор. Оно напоминает битком набитый вагон третьего класса. Почему вы позволяете, чтобы подобный сброд отнимал у вас попусту время? В конце концов, за что вам платят деньги? За то, чтоб вы были королем; иначе говоря — чтоб вы плевали на простой народ.

Магнус. Так-то так, но в наше время представления о королевском бизнесе, как выражаются американцы, совершенно перепутались с представлениями о демократии, и потому половина Англии ждет, что я буду плевать на моих министров, а другая половина рассчитывает, что я позволю министрам наплевать на меня. Вот в пять часов и должно решиться, кому быть плевательницей.

Оринтия. И вы не погнушаетесь бороться за власть с Протеем?

Магнус. Что вы! Я никогда не борюсь. Но иногда одерживаю победы.

Оринтия. Если вы только позволите этому позеру, этому комедианту побить вас, не смейте мне больше никогда на глаза показываться.

Магнус. Протей неглуп; а иногда в нем даже проявляются симпатичные черты. Не вижу ничего приятного в том, чтобы побить его; я вообще не люблю никого бить. А вот перехитрить его — это, пожалуй, доставило бы мне кое-какое невинное удовольствие.

Оринтия. Магнус, вы просто размазня. Настоящий мужчина был бы рад сделать из него котлету.