Пьесы

Иван. Меня зовут Иван. Сейчас я немного нервничаю: проработав всю жизнь с текстилем, я недавно получил место торгового агента по оптовой продаже канцтоваров. Я — славный малый. В профессиональном плане я всегда был неудачником, а через две недели я женюсь на милой, замечательной девушке из хорошей семьи.

Входит Марк. Иван снова что-то ищет, повернувшись к зрителям спиной.

Марк. Ты что делаешь?

Иван. Ищу колпачок от фломастера.

Пауза.

Марк. Ладно, хватит.

Иван. Еще пять минут назад он у меня был.

Марк. Это ерунда.

Иван. Нет, не ерунда.

Марк наклоняется и ищет вместе с ним. Какое-то время они ищут вместе. Марк выпрямляется.

Марк. Хватит, другой купишь.

Иван. Это особые фломастеры, ими можно рисовать на любом материале… Это раздражает меня. Если б ты знал, как меня раздражают вещи. Еще пять минут назад я держал в руке этот колпачок.

Марк. Вы здесь жить собираетесь?…

Иван. Ты считаешь молодоженам это подходит?

Марк. Молодоженам! Ха-ха!

Иван. Только не смейся так в присутствии Катрин.

Марк. Ну как там канцтовары?

Иван. Хорошо. Учусь.

Марк. Ты похудел.

Иван. Немного. Меня бесит, что я не нахожу этот колпачок. Он засохнет. Садись.

Марк. Если не прекратишь искать колпачок, я уйду.

Иван. О-кей, больше не ищу. Выпьешь что-нибудь?

Марк. Минеральной, Перрье, если у тебя есть. Ты видел Сержа в эти дни?

Иван. Не видел, а ты?

Марк. Вчера видел.

Иван. Он в порядке?

Марк. В полном. Недавно приобрел картину.

Иван. Да?

Марк. Ммм…

Иван. Хорошую?

Марк. Белую.

Иван. Белую?

Марк. Белую. Представь себе, полотно, где-то метр шестьдесят на метр двадцать… белый фон… абсолютно белый… по диагонали тонкие белые поперечные полосы… понимаешь… и кажется, еще горизонтальная белая линия внизу…

Иван. А как ты разглядел?

Марк. Что?

Иван. Белые линии? Ведь фон-то белый, как же ты линии разглядел?

Марк. Потому что они заметны. Потому что они то ли слегка сероватые, то ли наоборот, в общем белый цвет имеет оттенки. Белый может быть более или менее белым!

Иван. Не нервничай, что ты нервничаешь?

Марк. Что ты придираешься. Договорить не даешь.

Иван. Ладно. Ну и что?

Марк. Ладно. Итак, ты представляешь себе картину.

Иван. Представляю.

Марк. А теперь угадай, сколько Серж заплатил за нее.

Иван. Кто художник?

Марк. Антриос! Ты знаешь?

Иван. Нет. Известный?

Марк. Я так и знал, что ты задашь этот вопрос.

Иван. Это логично…

Марк. Нет, не логично…

Иван. Логично. Ты просишь угадать цену, но ты прекрасно знаешь, что цена зависит от известности художника…

Марк. Я не прошу тебя оценивать картину по каким-то критериям, не прошу давать профессиональную оценку, я просто спрашиваю тебя: Иван, сколько ты заплатил бы за белую картину, на которой изображены несколько грязно-белых полос?

Иван. Ни одного сантима.

Марк. Хорошо, а Серж? Назови любую цифру.

Иван. Десять тысяч.

Марк. Ха-ха!

Иван. Пятьдесят.

Марк. Ха-ха!

Иван. Сто тысяч…

Марк. Давай-давай…

Иван. Сто пятьдесят, двести?!..

Марк. Двести. Двести кусков.

Иван. Нет?!

Марк. Да.

Иван. Двести кусков?!

Марк. Двести кусков.

Иван…Он с ума сошел!..

Марк. Вот. Небольшая пауза.

Иван. Однако…

Марк. Однако что?

Иван. Если это доставляет ему удовольствие… Он хорошо зарабатывает.

Марк. Вот значит как ты к этому относишься.

Иван. А что? А ты по-другому?

Марк. Ты не видишь в этом ничего страшного?

Иван… Гм… Нет.

Марк. Странно, что ты не чувствуешь главного в этой истории. Ты видишь только внешнюю ее сторону. Ты не видишь всей ее серьезности.

Иван. А в чем серьезность?

Марк. А ты не понимаешь, что все это значит?

Иван. Орешков хочешь?

Марк. Ты не видишь, что Серж, как это не смешно, вдруг возомнит себя «коллекционером»?

Иван. А-а-а…

Марк. Теперь Серж вступил в ряды великих ценителей искусства.

Иван. Да нет!

Марк. Конечно, нет. Такой ценой никуда не вступишь, Иван. Но он ведь так считает.

Иван. Да-а…

Марк. Тебя это не смущает?

Иван. Нет, если ему это нравится.

Марк. Как это «если ему это нравится»?! Что это за философия такая «если ему это нравится»!

Иван. Если это не наносит вреда ближнему…

Марк. Как это не наносит вреда ближнему! Я совершенно выбит из шлеи и даже оскорблен, да, именно ошибся тем, что Серж, которого я люблю, из снобизма рядится в павлиньи перья, и совершенно лишился чувства здравого смысла.

Иван. Ты только что это обнаружил. Его вечное шатание по галереям всегда выглядело как-то смешно, он всегда был «галерейной крысой»…

Марк. Он всегда был крысой, но такой, с которой можно было посмеяться. А теперь, что меня задевает действительно, так это то, что с ним больше невозможно посмеяться.

Иван. Да нет!

Марк. Невозможно!

Иван. Ты пытался?