Пьесы

Ребби Бизи. Я сокрушу и посрамлю Дагона, говорю вам! Я сокрушу и посрамлю сего языческого идола, который здесь пребывает, ибо он есть бревно, но не бревно, из коего строятся дома и храмы, а бревно в глазу правоверных, и это большое бревно, и даже огромное и омерзительное бревно в глазу моем, ибо сии лицедеи и рифмоплеты, сии нечестивые скоморохи искушают взоры греховными плясками для осмеяния святых братьев и дела их, ибо все они — орудие в руках сатаны и порождение злобы его!

Лезерхед. Сэр, я показываю только то, что мне разрешают, а не по своей воле!

Ребби Бизи. Сам ты — бес своеволия и распутства, именуемый Шимеем![364]

Лезерхед. Да полноте! У меня есть самое законное разрешение начальника театральных зрелищ.[365]

Ребби Бизи. Разрешение уз распутства! Сатанинская подпись! Замолчи, развратитель! Ремесло твое проклято, и, служа ему, ты служишь Ваалу! Но я отверз уста мои, аки устрица, ожидающая грозного часа твоего посрамления! Но я не в силах измерить могущество врага человеческого, посему я ищу лишь распри, а потом уж битвы.

Нокем. Вот это здорово загнул, прямо по-бенберийски!

Коукс. Друг, я не советовал бы вам заводить с ним распрю. Вы в очень невыгодном положении. Правда, хозяин не кулачный боец, но все друзья помогут ему. Нампс[366] ведь и ты будешь на нашей стороне, правда?

Эджуорт. Сэр, по-моему, этого не понадобится. Насколько я понимаю, он предлагает решить диспутом. Ну, хозяин, придумай, что ты скажешь в защиту своего ремесла.

Лезерхед. По правде говоря, сэр, я не силен во всяких этих спорах и словопрениях с лицемерами. Но я хочу предложить, чтобы моя куколка, царь Дионисий, ответила ему. На эту куколку я вполне полагаюсь.

Коукс. Кто? Кто? Мой любимчик будет вести с ним диспут?

Лезерхед. Да, сэр, и, надеюсь, посадит его в лужу.

Коукс. Великолепная мысль. По правде говоря, царь Дионисий на вид умнее своего противника. Ну-ка, сэр начинайте! Докажите свою правоту.

Ребби Бизи. Я не страшусь обнародовать силу духа моего и дарования. Взываю к духу рвения моего. Помоги мне! Укрепи меня! Наполни меня!

Уинуайф. Да это же отъявленное богохульство! Я не могу даже понять, невежество это или бесстыдство. Он взывает к помощи божьей, выступая против марионетки!

Куорлос. Но зато марионетка — единственный достойный противник такого лицемера.

Ребби Бизи. Первое, что реку тебе, идол: ты не имеешь призвания и не достоин названия!

Дионисий. Ты лжешь: название мое — Дионисий!

Лезерхед. Да, да, сэр, он вам ответил, что вы лжете. Его называют Дионисий, и на это название он откликается.

Ребби Бизи. Я разумел: ты не имеешь призвания! Законного призвания!

Дионисий. А твое призвание, по-твоему, законное?

Лезерхед. Марионетка спрашивает, сэр: законно ли ваше призвание?

Ребби Бизи. Да! Мое призвание указано мне свыше!

Дионисий. Тогда и мое призвание указано свыше.

Лезерхед. Марионетка заявляет, что и ее призвание указано свыше, сэр. Вы сами подтвердили это, назвав его идолом, а себя избранником божиим.

Коукс. Отличный довод, милая моя деревяшка!

Ребби Бизи. Не защищай сие порождение зла, благородный отрок! Он ржет и лягается, но в сем лягании я усматриваю одни софизмы. А я еще раз провозглашаю его идолом и утверждаю, что название и призвание его скверны!

Дионисий. Нет, не скверны!

Лезерхед. Марионетка говорит: «Нет, не скверны!»

Ребби Бизи. Нет, скверны!

Дионисий. Нет, не скверны!

Ребби Бизи. Нет, скверны!

Дионисий. Нет, не скверны!

Лезерхед. Ловко! Правильно! Тверди себе свое «не» — и все! Это веский довод, и вам, сэр, не заглушить его своим басом.

Ребби Бизи. Но и он не заглушит глас мой своим визгливым писком, хотя писк сей подобен скрипу колес телеги сатаны. Он не заглушит гласа правоты моей, ибо я — ревнитель веры и о вере пекусь.

Лезерхед. Как собака о кости.

Ребби Бизи. Ия скажу, и повторю, что все это нечестиво и скверно, ибо это — служение гордыне и прислужничество суете сует!

Дионисий. Ну, а как ты смотришь на прислужничество своих сестер и поклонниц?

Лезерхед. Правильно!

Дионисий. А что ты скажешь о своих братцах, распустивших хвосты и перья, понацепивших фальшивые локоны? Разве они не служители гордыни? Разве они не служители суеты сует? Ну, что скажешь? Что скажешь?

Ребби Бизи. Я не отвечаю за них. Дионисий. Потому что не можешь! Потому что не можешь! Ну-ка, скажи, какое призвание ты считаешь законным? Ну, что ты думаешь о кондитере или о французском портном? По-твоему, все грех, что тебе невыгодно? Разве не так? Разве не так?

Ребби Бизи. Нет, Дагон, нет!

Дионисий. Ну, а как же по-твоему, Дагончик? Чем же марионетка хуже их всех?