Петербургская драматургия 2021

САША. Прекрати, Рая!

РАЯ. Мы все должны быть уверены друг в друге, а в ней ты уверена?

САША. Как в самой себе!

РАЯ. А я – нет…

ВАЛЯ. «Папа, мама»… Не помню, когда я такие слова говорила.

САША. Сирота?

ВАЛЯ. Мамы давно на свете нет. Папка – на Колыме, судили его. Мы с бабушкой жили, вдвоём.

САША. Ты не рассказывала, Валюшка… Было за что твоего папку-то судить?

ВАЛЯ. Не знаю. Выпивал он. Однажды с соседом дядей Митей из-за Украины поссорился. Дядя Митя кричал, что там одни хохлы ленивые живут, а папка на всю деревню орал: «Украина – житница России»…

САША. Земля там – жирная: палку в землю воткни, она корни пустит.

ВАЛЯ. Сначала соседа забрали. Никто не знал, за что. Потом его выпустили, а вместо него – папу. И всё: пишите письма на Колыму.

САША. Ошибка это! Исправлять надо… Что ты сделала, чтобы папку своего вернуть?!

ВАЛЯ. Бабушка как дядю Митю увидит, плюёт ему под ноги… А тут – война. Дядю Митю призвали. Похоронка на него пришла. Жена его, тётя Сима, стала по деревне ходить, нашу семью проклинать. Папка-то мой на Колыме прохлаждается, а муженёк ее голову сложил за чужих детей. За меня. Своих детей у них не было. Стыдно мне стало… Я в часовенку Ксении Петербургской на Смоленском кладбище пришла, записочку оставила: «Милая Ксения, устрой так, чтобы меня на фронт взяли».

САША. Валечка, ты – наш человек…

РАЯ. Только про бога не надо больше, Валя…

ВАЛЯ. Кто за что держится, о том и говорит.

Помолчали, каждая о своем думая.

САША. А у меня любовь была. Встречались. И всё у нас было, понимаете, всё!

ВАЛЯ. Отчаянная ты, Сашка…

САША. Он женат был, просто так за ручку держаться, в кино с девушкой ходить он бы не стал. Ему надо было – всё. Понимаете?

ВАЛЯ. Страшно мне за тебя…

САША. Вот и мама мне так говорила, в квартире запирала, не отпускала. Только я все равно сбегала к нему. Любила очень. Нас в июне сразу после сессии всем курсом отправили окопы копать под Красное село. В самые первые дни. Мама говорила, что это – к лучшему, поможет мне выбить дурь из башки. Уставала я там страшно, а только про него еще больше думала. По ночам снился. Через месяц немцы подошли совсем близко. По нам не стреляли, только листовки раскидывали: «Русские бабочки, не ройте ваши ямочки. Придут наши таночки, зароют ваши ямочки». Крупными такими буквами… Эти наглые слова фашистских захватчиков полоснули меня, как ножом по сердцу. Сбежала оттуда, прибегаю домой на Васильевский, а мне мама письмо отдает. От него. Попрощался он, на фронт уходил. Я тоже решилась. Думала, одно из двух: или его встречу, или немцам докажу, что умею не только «ямочки» рыть, но и на фронте сражаться. Надежду на встречу с ним потеряла: мама написала – погиб он.

РАЯ. Мы и не знали, что ты пережила…

ВАЛЯ. Сильная ты, Саша…

САША. А ты, Рая, до войны где жила?

РАЯ. На углу Загородного и Звенигородской… У нас там во дворе булыжник… мы еще там коленки разбивали… как же это давно было… мама там и сейчас живет. В нашем дворе никого не было, в кого влюбиться можно. Подружка моя, Светка, в артиста Евгения Михайлова влюбилась. Мы с ней в музкомедию на «Черное домино» бегали. Чулки со стрелками надевали. Светка первая на телеграфистку пошла учиться. А я – через год, как девять классов закончила, тоже пошла – на телеграфистку… Васю там встретила, он уже преподавателем был. Раньше-то, во Дворце пионеров, он меня и не замечал. А тут – на танцы пригласил, и только со мной танцевал. Руку мне на спину положит, у меня по всему телу – дрожь… Война началась, его призвали, я не раздумывала – сразу знала, что мне делать. Сначала – к атланту эрмитажному. Надо знать, к какому. И я знала. У него на ноге один палец – магический. Потёрла палец, загадала, чтобы с Васей – навсегда, и чтобы вместе служить. После этого – в военкомат.

САША. Помог ведь он тебе, атлант…

РАЯ. Помог, да… Только не навсегда.

ВАЛЯ. Пока ты Васю любишь, он – с тобой. Любить – это счастье.

САША. А ты, Валя? Любишь?

ВАЛЯ. Никому не говорила… В монастырь я хотела уйти, к сёстрам.

САША. Советская власть монастыри отменила.

ВАЛЯ. Один остался. Если б не война… Благословение в Коломягах получила, от отца Иоанна. Он похоронки на четырёх сыновей получил, девочки. Но стоит твердо, молебны «в нашествие супостатов» служит. И о даровании победы нашему воинству и об избавлении томящихся во вражеской неволе. А еще он

голодающим паёк свой отдавал, а он у него – по иждивенческой карточке. Вот какая любовь в его сердце живет.

Рокот мотора усиливается.

САША. Фантазёрка ты, Валя!

Появляется Надежда.

НАДЕЖДА. Рядовые Чурова, Соколова, Липовка! На посадку! Готовы? Чурова – первая! Один сигнал. Соколова – два сигнала. Липовка – три! (Тихо). Как говорил товарищ Иисус Христос, с Богом, девочки…

Рокот мотора усиливается. Девушки садятся в самолет.

Самолет взлетает, девушки видят в иллюминаторы, как бойцы машут им шапками и что-что кричат.

САША. О чем думаете, девочки? Родные мои… Увидеться бы ещё… хоть разок!

Появляется Хор пионеров.

Загорается красная кнопка. Рая Чурова встает, исчезает. Два сигнала красной кнопки – Саша Соколова встает, исчезает. Три сигнала – Валя Липовка исчезает.