Петербургский текст Гоголя

На Бульбу отчасти ложится отсвет Небесного Отца и Его Сына: ведь Тарас всегда мечтал о «подвигах… которые представляли <бы> ему мученический венец по смерти» (II, 311). О том же свидетельствуют отмеченные нами евангельские аллюзии: своеобразное «триединство» отца и сыновей, 13 всадников (разумеется, предводитель напоминает Христа, а кто-то – Иуду). О том же говорит обращение Остапа перед последними, смертными муками к «батьке», как Христа к Богу-Отцу (Мф. 27:46), только «батько» здесь внимает сыну и откликается[331]. Другая ипостась этого образа – «страшный отец», убивающий сына-отступника[332]. Мотив сыноубийства отчетливо перекликается с жертвою сына-агнца, которую Бог требовал от Авраама. Видимо, данная ипостась отражает ветхозаветный принцип родовой кары. Ведь увидеть Остапа и спасти от смерти – его одного! – Тарас пытается с помощью демонических персонажей, поклоняющихся ветхозаветному богу Яхве и связанных со смертью[333], а затем мстит за Остапа по тому же ветхозаветному принципу.

Потеря и поиск люльки ведут к трагической смерти героя. А. Карпенко отметил, что некоторые исследователи видели «в этом “немотивированный обрыв” эпико-героического пафоса, другие объявляли эту сцену следствием сплетения двух изобразительных аспектов – эпико-героического и комического», но «казацкая люлька здесь отнюдь не бытовая, а художественная деталь. В структуре финальной сцены она приобретает значение эпического символа, широко обобщающего народно-патриотические идеалы героя»[334]. По наблюдению ученого, у фольклорного «символа люлька-свобода» разные значения: так, в песнях «палити люльку» – метафора национально-освободительной борьбы, потеря же «люльки – это потеря благополучия» (как, например, в народной песне про козака Вакулу, известной Гоголю по учебнику Ал. Павловского[335], где поиски утерянной люльки в «годину злую» приводят героя к гибели). Таким образом, «в различном жанровом употреблении – в предании, пословицах, песне – образ потерянной люльки символизирует урон достоинства казака – его чести, свободы, вольного казакования»[336].

Различные ипостаси героя соединяет сцена казни. Со взятым в плен атаманом поляки обращаются, как с диким зверем, пойманным на охоте (нам это знакомо по отрывку «Пленник»): «…прикрутили руки, увязали веревками и цепями, привязали его к огромному бревну…» – в результате получится подобие фигуры языческого божества на корабельном бушприте; впрочем, сохранен и намек на распятие: «…правую руку, для большей безопасности, прибили гвоздем… он стоял выше всех и был виден всем войскам» – но «как победный трофей удачи» (II, 353–354). «Белые волосы» – знак мудрой старости[337], почитаемой «первобытными народами», обреченно развевались на ветру. Такая зависимость от воздушной стихии говорит о некой «спиритуальности» героя, лишенного земли и – соответственно – силы (как Антей): «Казалось, он стоял на воздухе, – и это, вместе с выражением сильного бессилия, делало его чем– то похожим на духа, представшего воспрепятствовать чему-нибудь сверхъестественною своею властью и увидевшего ее ничтожность» (II, 354). Однако, теряя физическую, земную мощь, предчувствуя, что его «заживо разнимут по кускам и что кусочка… тела не оставят на земле», Тарас, верный долгу Товарищества, с «высоты» своей казни указывает козакам путь к спасению – «под кручею» на берегу реки, на границе земли, воды и воздуха, – а ветер доносит его слова (II, 354–355). И козаки, «соприродные» стихиям (вспомним Степь!), «перелетели» пропасть и затем, не обращая «никакого внимания» на «град пуль», отчалили от берега и «плыли под пулями и выстрелами… хорошенько выправляли парус, дружно и мерно ударяли веслами и говорили про своего атамана» (II, 355). Так мятежный Тарас остается на земле Словом Божьим.

Повесть о семье козаков, начавшаяся встречей отца и сыновей, заканчивается исчезновением этого козацкого рода. Испытания героев приводят к измене Андрия и его позорной смерти от руки отца, а затем к мученической, «апостольской» гибели рыцарей православия Остапа и Тараса во имя Веры и Товарищества.

§ 4. Интерпретация автором исторических фактов и хронологии