Петля Арахны (СИ)

— Да, — кивнул Люциус, — она хотела, чтобы решающее заклятье нанёс я… чтобы победителем стал я, понимаешь? Она позволила мне занять главенствующую позицию, после того, как я позорно валялся у ног Плегги, поверженный собственным Круцио; после того, как я не смог защитить её от нависшей угрозы, — он хотел было сжать кулак, но тугая повязка не позволила ему сделать это. — И я обманул её ожидания… Вместо того чтобы просто оглушить Паркинсона, или хотя бы связать, я стал пытать его, наслаждаясь властью. Я пытал и пытал его прямо у неё на глазах, Северус. И это было… Это было прекрасно, — губы его задрожали. — Это было так упоительно… Как встарь, понимаешь? А потом… — он облизнулся, — потом я едва его не убил. Я был в полушаге от того чтобы обрубить последнюю нить. Сознание моё так было затуманено, что я едва ли понимал, что делаю. Я так хотел уничтожить его за то, что он прикоснулся к ней. Я просто не видел иного выхода! И это был бы конец, Северус. Если бы Гермиона не взяла себя в руки и не остановила меня… Видел бы ты, как она посмотрела на меня потом. Этот взгляд. Я разочаровал её… Снова! В тот момент я готов был услышать от неё самое страшное, полагал, что потерял её уже навсегда. И тут она сказала мне, чтобы я остановился, чтобы не мучил больше никого, потому что я не такой. Не такой, понимаешь? — оскалившись, он потряс головой. — И что она знает меня, и что… любит, — голос его внезапно осип. — Она простила меня… Непостижимо!

— Наконец-то ты по-настоящему узнал свою жену, — устало вздохнул Снейп.

— Но так не бывает, Северус, — в горле у Люциуса застрял ком. — Такое не прощают! Такое просто невозможно простить… Одна секунда — и я уничтожил бы всю нашу жизнь!

— Но ты же не сделал этого в конце концов, — сказал тот. — А за её разочарование — не переживай. Полагаю, оно не столь сильно как тебе кажется. Так или иначе, а ты всё же защищал её…

— Значит… я разочаровал сам себя, — кивнул он.

— Прекрати, — хмыкнул Снейп. — Неужели ты ожидал от себя чего-то другого в подобной ситуации?

— Да, — признался Люциус. — Да, я полагал, что уже достаточно зрел, дабы не поддаваться на подобные провокации, и что смогу в подобной ситуации, если таковая возникнет, остаться в здравом уме, не поставив под угрозу всё, чего добился таким трудом.

— Не думал, что скажу когда-нибудь подобное, однако, по-моему, ты излишне строг сейчас к себе. Не уверен, смог бы, к примеру, остановиться я, окажись на твоём месте…

Дверь вновь отворилась, и в комнату вошёл Кингсли.

— Прошу прощения за ожидание, Люциус, — сказал он. — Ты можешь дать показания, если готов.

Люциус лишь кивнул и, неосмотрительно опираясь ладонями о подлокотники кресла, встал. Жгучая боль сейчас же перехватила ему дыхание, но он не выдал себя ничем и вышел в коридор вслед за министром.

***

Следующие сутки в поместье по-прежнему находились мракоборцы. Они снимали магические следы, изучали комнату Розы и полностью разгромленный зал, а также палочки, участвующие в произошедшей здесь битве. Гермиона всё это время была с дочерью в их с Люциусом спальне, лишь раз спустившись вниз для того чтобы дать мракоборцам показания не покидая дом.

Сам же Люциус, активно помогавший им весь этот долгий день, вошёл в свою комнату лишь поздней ночью. Гермиона и Роза мирно спали уже на их кровати, и, полностью, будто бы, лишённый сил, он лёг рядом с ними, как можно тише, а рано утром, не дожидаясь их пробуждения, вновь покинул поместье.

Накануне Кингсли прислал ему записку о том, что убитая горем Мирелла отказывается признаваться в чём-либо до тех самых пор, пока ей не приведут Люциуса, и он покорно оправился в штаб-квартиру, дабы удовлетворить её желание в последний раз.

Когда Люциус медленно вошёл в маленькую комнату дознания, точно такую же, в какой когда-то в качестве подозреваемого довелось побывать и ему самому, Мирелла уже была там. Обхватив голову скованными спазмом руками с обломанными ногтями, она сидела за столом. Волосы её были всклокочены; на плечах — тюремная мантия Плегги. Когда дверь за Люциусом закрылась с небольшим стуком, Мирелла встрепенулась и подняла на него блестящие глаза. Лицо её, опухшее от слёз, всё было в царапинах, которые она, очевидно, нанесла сама себе в момент отчаяния.

— Ты хотела видеть меня? — холодно спросил Люциус, опускаясь напротив.

— Ральф… — только и выдохнула она.

— Да, он умер по твоей вине, Мирелла. Если бы ты не пошла у неё на поводу — он бы сейчас был жив, и вы оба, возможно, были бы уже далеко отсюда…

— Плегга сдал её? — она сдвинула брови.

— Разговорился, когда думал, что победил… А ты, очевидно, хотела быть первой? — усмехнулся он. — Надеялась, что это поможет тебе избежать заключения в Азкабан?

— Нет, — она тряхнула головой. — Нет, это бы мне уже не помогло…

— Так значит, — вздохнул Люциус, не желавший тратить время на её пустые сетования. — Ты, стало быть, сговорилась с Нарциссой против меня? О чём, конечно, и сама тайно вожделела долгие годы…