Петля Арахны (СИ)

— Да, мне было плевать на тебя, — зло выплюнула Мирелла. — Я хотела только одного: свободы Ральфу. Я ничего так больше не хотела в своей жизни.

— Зачем же тогда нужен был весь этот цирк, скажи на милость? Всего лишь один намёк и я бы в первый же день вашего приезда, помчался в Азкабан, выкапывать тело твоего никчёмного братца…

— Ты не имеешь никакого права называть его никчёмным! Ты даже представить себе не можешь, что он пережил за все эти годы. Как он страдал, — подбородок её задрожал; глаза наполнились слезами. — Как он мучился в Азкабане, и потом, в теле этого несчастного старика…

— Которого ты же сама и отвела на смерть два года назад, — ядовито заметил он.

— Это… это была не я! — Мирелла вскинула на Люциуса вдруг испуганный взгляд. — Это она. Это всё она!

— Нет, — отмахнулся Люциус; слова её показались ему сперва излишне кощунственными, однако, усмешка сошла с его губ, и он недоверчиво произнёс: — Не может быть. Она никогда бы не сделала… Нарцисса?

— Да, — кивнула Мирелла. — А как бы я, по-твоему, пробралась тогда в Британию незамеченной? Как бы заманила старика в Азкабан?

— Ах, не знаю, — Люциус полностью, кажется, выбитый из колеи сделал неопределённый жест рукой. — Я полагал, ты наплела ему какую-нибудь чушь…

— Нет, он бы со мной не поехал. Керберос доверял мне, да… но не так, как ей.

— Да откуда они вообще узнали друг друга?! — воскликнул Люциус.

— Они познакомились с ней пять лет назад в её греческом путешествии, сразу после вашего развода… Керберос тогда ещё не овдовел, но чувствовал, что исход близок. Ему понравилась Нарцисса, и он поддерживал с ней переписку ещё пару лет после их встречи. Однако ей он, конечно, был ни к чему. Именно потому она столь легкомысленно и упомянула его в своём ответном письме, которое я получила от неё.

— Что? — выплюнул Люциус. — Ты писала моей жен…

Он не договорил. Ноздри его раздулись, и, сжав уже не стеснённую бинтами руку в кулак, он прижал её к губам. Мирелла невесело рассмеялась.

— Ты до сих пор боишься, — она смерила его презрительным взглядом.

— Зачем ты писала ей? — рявкнул он.

— Потому что ты ответил мне отказом. Будучи ещё в Венгрии я узнала, что вы с Нарциссой развелись, а потому, утратив надежду получить помощь от тебя, я отважилась обратиться к ней… Я полагала, раз у нас уже нет прежнего камня преткновения — она могла бы помочь мне. Тем более, мы обе немало пострадали из-за одного человека.

Люциус скучающе отвёл взгляд.

— Так что же она написала в этом своём письме?

— Чтобы я больше не обращалась к ней с такими просьбами. Её ответ, за исключением высокопарной вежливости, мало чем отличался от твоего. — Он лишь хмыкнул; Мирелла продолжила: — Однако в безудержном желании указать мне на моё место, Нарцисса случайно упомянула своего нового знакомого — баснословно богатого грека, сказав, что даже обладай я подобным состоянием — и оно навряд ли помогло бы мне вызволить Ральфа из тюрьмы…

— И ты, конечно, поехала очаровывать очередного богатого старика — прямо как в былые времена, приняв оплошность Нарциссы, за призыв к действию?

— А что мне оставалось делать? — выплюнула она. — Я дошла до края. Я не могла больше оставаться в Венгрии, в этом вонючем лагере с этими грязными разводчиками драконов! — Миреллу затрясло, но она взяла себя в руки. — Два года я потратила на то, чтобы выяснить, кто такой Кереброс, где именно он живёт и как мне до него добраться. Он был не такой уж и открытый человек, как ты понимаешь. Мне стоило немалых усилий, раздобыть нужную информацию, и навыки, которые ты так старательно вбил в меня ещё по юности, оказались очень кстати — не спорю.

Она окатила Люциуса взглядом полным уже нескрываемой ненависти, отчего он даже поёжился, закинув ногу на ногу.