Петля Арахны (СИ)

Гермиона тем временем привела к ним нового человека. Это был высокий восточный мужчина в идеально отглаженной лимонной мантии с эмблемой больницы на груди.

— Позвольте представить вам всем доктора Шафика! — объявила она с улыбкой. — За последние годы он стал нам добрым другом и первым колдомедиком в Британии, поддержавшим нашу экспериментальную программу по применению легилиментотерапии для пациентов, чья психика пострадала в ходе продолжительного магического воздействия. Он также был лечащим врачом Рона, с которым, думаю, я смогу вас скоро познакомить.

Она обвела тревожным взглядом лужайку и присутствующих здесь людей.

— Рад приветствовать вас всех, — учтиво улыбнулся мужчина.

— Я читал ваши статьи, доктор Шафик, — обратился к нему грек. — Как я понимаю, лечение пациентов с помощью легилименции является весьма сложным и рискованным методом, прежде всего для самого колдомедика, не так ли?

— Это действительно так, — кивнул тот. — И, в начале, когда мистер и миссис Малфой, только предложили мне использовать это искусство в моей врачебной практике, я, честно говоря, не согласился сразу. Однако тот поразительный прогресс, которого удалось достигнуть миссис Уизли в лечении её мужа от последствий заклятия Обливиэйт, заставил меня серьёзно задуматься над тем, не решиться ли мне на этот шаг. В конце концов, я стал понемногу внедрять этот метод в лечение других своих, менее тяжёлых пациентов. К примеру, у нас есть целое отделение людей, подвергшихся заклятию Империо. Некоторые из них беспомощны и покорны, как дети: воображают себя различными предметами или существами. Они просто не способны жить в социуме, но и лечить их в связи с этим проще. Их мозг податлив… Он не сопротивляется вмешательству. Моя же задача добиться именно того, чтобы их сознание напротив стало более самостоятельным. Я стимулирую их свободу воли, если хотите…

— И что же, — сказал грек. — Подобный эффект наблюдается у всех людей, которые когда-либо испытывали на себе влияние Империо?

— Конечно не у всех. В первую очередь это зависит от индивидуальных особенностей человека, а во вторую — от того, насколько долго, интенсивно и умело на него было произведено воздействие.

— А что если, к примеру, человек не лишился свободной воли полностью, но всё же у него есть признаки болезненной покорности? — спросил внезапно Люциус. — Как узнать, является ли такое поведение его личным выбором или же причина кроется в наложенном на него когда-то Империо? Быть может, регулярное воздействие даже происходило в детстве?

Гермиона обратила на него настороженный взгляд.

— В этом-то и проблема, мистер Малфой — каждый случай уникален, — улыбнулся доктор Шафик, переплетя пальцы. — Необходимо провести тщательную диагностику, дабы убедиться, что в сознании пациента действительно есть «повреждённые» сектора и что повреждены они именно в ходе магического воздействия. Бывает и такое, что человек от рождения не обладает склонностью к некому сопротивлению чужой воле, назовём это так, и это его нормальное состояние. Моя цель, как колдомедика в данном случае — не навредить и не начать исправлять то, что было создано природой. Вы же понимаете, что лечение несуществующей болезни приведёт только к появлению ещё больших проблем?

— А что на счёт Круцио? — поинтересовалась Мирелла. — Мне известно, что некоторые люди сходили с ума после того, как их пытали продолжительное время.

— Да, действительно, — кивнул колдомедик. — Такие случаи, увы, не единичны. Пациенты эти, однако, не поддаются лечению даже с помощью легилименции. Во всяком случае, когда я пытался подключиться к сознанию одной семейной пары, проходящей лечение в нашей больнице вот уже более двадцати пяти лет, я обнаружил там… — он на мгновение запнулся. — Простите, я едва ли могу объяснить это словами. Это нужно видеть… чувствовать, если хотите; ведь когда ты подключаешься к другому человеку, ты будто бы и сам отчасти становишься им. Так вот у той семейной пары в головах не было уже практически ничего. Я словно бы оказался посреди выжженной пустыни, там просто… нечего было восстанавливать!

Люциус взглянул на Гермиону, в глазах её застыли слёзы, которые она украдкой промокнула пальцами.

— Гермиона, — женский голос раздался позади них.

Люциус и Гермиона обернулись, увидев перед собой Лаванду. Рядом с ней скрывая её от солнца, возвышалась довольно грузная фигура Рона. Он смотрел куда-то совершенно в другую сторону и гладил себя рукой по своим рыжим волосам.

— Ах, а вот и наш любимый пациент! — расплылся в белозубой улыбке доктор Шафик, и вся процессия двинулась к ним.

— Привет Лаванда, Рон, — сказала Гермиона, обратив на него беспокойный взгляд.

Наконец, Рон заметил её. В глазах его можно было прочитать волнение и боязливость.

— Привет Гермиона, — сказал он.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Рональд, — обратился к нему Люциус, протягивая руку. Тот несмело её пожал. — Как ты чувствуешь себя сегодня?

— Спасибо неплохо. Так много людей… Я не думал, что будет так много людей…

Он снова оглянулся.