Петр Грушин

Новая противоракета Грушина была совершенно непохожа на предшественниц. Впрочем, на что она была похожа, не смог бы сказать ни один посторонний наблюдатель, даже оказавшись на полигоне. Все время своего существования ракета находилась в контейнере. Перед ее пуском, по команде «Минутная готовность», в бункерах запускались ленты осциллографов – шли «протяжки», а на табло, размещенном на КП, загорались светящиеся буквы «Старт» и «Отрыв». Последнее означало, что ракета уже вышла из контейнера и, оставляя за собой тонны сгоревшего топлива, с огромной скоростью исчезала в небе. Спустя доли секунды начиналось ее автосопровождение, а на экране появлялась отметка о ее местоположении.

В отличие от океанских просторов, над которыми выполняли противоракетные эксперименты американцы, размеры казахского полигона в пустыне Бет‑Пак‑Дала не безграничны. А дальность действия А‑350Ж была такой, что при задержке с подачей команды на аварийную отсечку двигателя ракета за считанные секунды могла улететь за границу полигона. Так однажды и случилось, когда из‑за ошибок в системе управления пуск одной из противоракет закончился ее полетом в сторону Караганды… Впрочем, команда на отсечку, переданная чуть раньше, чем необходимо, могла привести к падению ракеты на территорию полигона с неизрасходованными многотонными запасами токсичных компонентов топлива.

Но результаты каждого из испытаний А‑350Ж и сделанные на их основе выводы, имели тогда не только техническое, но и поистине государственное значение.

Как вспоминал В. А. Жестков:

«Безусловно, проведение уникальных по своей значимости испытаний на полигоне, кроме чисто технического аспекта, имело и другое, человеческое измерение. Мы работали на полигоне очень много, не считались с личными интересами и временем. Такая общая работа, достигаемые успехи и неудачи сплачивали нас в единый коллектив, увлеченный одной общей целью. Большое влияние на нашу работу оказывало и отношение к нам Петра Дмитриевича, часто приезжавшего на полигон. С одной стороны, он был чрезвычайно жестким и требовательным, и в то же время в его отношении к нам было что‑то отеческое. И если нам удавалось что – то ему доказать, то он всегда находил возможность нас за это похвалить.

Был такой момент, когда мы проводили испытания, связанные с изучением процессов разделения ступеней противоракеты. Для этого был подготовлен ее специальный вариант, который вместо ЖРД маршевой ступени оснащался еще одним твердотопливным двигателем от ускорителя. И вот после расцепки этот двигатель не запустился. Поскольку я отвечал за подготовку этой ракеты, прилетевший на полигон Трушин вызвал меня к себе в коттедж, и строгим голосом спросил:

– Так ты правильно собрал эту ракету‑то, ты все там сделал то, что нужно?

– Петр Дмитриевич, все по технологии, все было проверено, – ответил я.

– Так почему же у тебя не запустился двигатель? Пока ты мне этого не найдешь – ты считай, что за тобой вина большая.