Петр Гулак-Артемовский

Институт благородных девиц в Полтаве был открыт по инициативе Варвары Алексеевны Репниной, супруги малороссийского губернатора князя Николая Репнина. Будучи дочерью министра народного образования графа А. К. Разумовского, она активно взялась за составление проекта устройства института. Предполагалось содержать его за счет дворянства: каждый дворянин должен был внести определенную сумму в зависимости от количества крестьян, которыми владел. Среди членов совета, руководившего институтом, были известный поэт и политический деятель Василий Капнист и декабрист, основатель масонской ложи в Полтаве Николай Новиков. Помещение для заведения предоставил губернский маршал, член украинской масонской ложи «Любовь к истине» Семен Кочубей. В письме к В. Репниной от 24 августа 1817 года он извещает о намерении подарить ей свой дом в Полтаве со всеми помещениями и землей «для человеколюбивых дел». Но в имеющихся зданиях невозможно было разместить всех желающих учиться. Решили строить новое помещение, а председателем комиссии по строительству стал сам М. Репнин. Из воспоминаний современника, товарища по службе князя М. Репнина, И. Сердюкова мы узнаем о скандале, который возник в связи с этим строительством. Во время пребывания М. Репнина за рубежом (1838–1842) граф Строганов доложил правительству о значительных нарушениях – отчетность не предоставлялась, учетные книги были без печати, по устному распоряжению Н. Репнина из приказа общественной опеки были взяты 20 тыс. руб. По этой причине на имения князя был наложен арест. Дело закончилось тем, что из всех имений Н. Репнина с 22 тысячами крестьян у него остался один Яготин с 5 тысячами крепостных, а все прочие были распроданы комиссией с торгов, чтобы покрыть недостачу. И. Сердюков считал, что и речи быть не могло о том, чтобы Н. Репнин совершал злоупотребления. Сама ревизионная комиссия оценила указанное здание в 465 000 руб., из которых 200 000 руб. предоставило правительство, 200 000 руб. были заимствованы из приказа общественной опеки, а остальные 65 000 руб. потрачены из личных средств Репниных. Использование собственных денег для постройки здания Полтавского девичьего института оправдало Н. Репнина в этом деле.

Найти преподавателей и остальной персонал для Полтавского института оказалось довольно непростой проблемой. Случалось даже так, что какой-либо предмет вообще не изучался из-за невозможности отыскать преподавателя. Это объяснялось тем, что частные занятия в городе почти не практиковались, а из числа образовательных учреждений в Полтаве функционировала только мужская гимназия (позже – кадетский корпус). Директриса, инспектриса по учебным вопросам и учительница рукоделия были приглашены из Парижа. Большую роль в подборе кадров для института сыграл его инспектор П. Гулак-Артемовский, также входивший в ученый совет института. Полтавчане отмечали его высокий профессиональный уровень и бескорыстную заботу о повышении образовательного уровня воспитанниц института.

Из-за того что дворянство обещанные средства вносило нерегулярно, Полтавский институт стал испытывать значительные материальные трудности. На помощь пришло правительство, которое согласилось на преобразование частного учреждения в государственное с соответствующим финансовым содержанием.

Инспекторская карьера П. Гулака-Артемовского, по мнению одного из исследователей, свидетельствовала, что он, очевидно получив в наследство от своих предков склонность к казачьей бродячей жизни, имея большую семью, постоянно пребывал в дороге где-то между Харьковом и Полтавой.

Можно сказать, что институты благородных девиц, по образной оценке писателя Б. Лавренева, стали «инкубаторами образованных невест».

Весомый вклад в развитие женского образования в Украине сделал П. Гулак-Артемовский, который очень много сил отдавал упорядочению всевозможных дел Полтавского и Харьковского институтов благородных девиц, заботясь о том, чтобы их воспитанницы получили всесторонние общеобразовательные знания.

Глава десятая В кругу харьковских романтиков

Романтическое изображение жизни возникало параллельно с реалистическим еще в глубокой древности. Проявлялось оно в произведениях различных старинных жанров: сказках, легендах, мифах, идиллиях, приключенческих повестях и романах, позже – в балладах, феериях и т. д. Само название такого метода возникло спустя много веков; оно происходит от слова «романский», употреблявшегося вначале для обозначения произведений, написанных не на латыни, а на каком-либо из языков романской группы индоевропейской семьи – французском, итальянском, испанском, португальском, румынском.

В первой половине XVIII века в английской литературе в слово «романский» начали вкладывать иной смысл: это было непременно что-то сверхъестественное, необычное, странное, таинственное.