Петр I

Хотя сей дворянин превосходно знал московитов, он сказал о них далеко не все. Сам царь, который, благодаря своему незаурядному уму, вскоре понял все недостатки и пороки его подданных, говорил, что они суть стадо зверей, коих он нарядил людьми, но уже отчаялся когда-нибудь перебороть их упрямство и изгнать злонравие из их сердец. Вследствие сего порока большинство ездящих в чужие края состоятельных молодых московитов ничему там не учатся, а лишь бесцельно проводят время, не извлекая для себя никакой пользы. В Германии и других странах они набираются всего дурного, пренебрегая всем достойным внимания. Возвращаясь на родину, они несут в себе смесь собственных и чужеземных пороков, и в них уже не остается ни истинной добродетели, ни чистосердечного благочестия. Но все-таки некоторые из сих путешественников добрым своим нравом и воспринятой в чужих краях цивилизованностью заслужили уважение немцев, кои на сих примерах убедились в том, что и московиты могут стать порядочными людьми, а царь сможет наконец приучить их к истинной человечности. Но ежели кто-нибудь из сих немцев, приехав в Московию, встретит там сих вояжиров <путешественников>, я не сомневаюсь, что он не узнает оных благодаря случившейся с большинством, если не со всеми, метаморфозе: они утрачивают манеры, воспринятые в чужих краях, а что касается ума, то, ничего не сделав для его развития, они возвращаются к прежнему своему образу жизни. Однако следует признать, что московиты со здравым рассудком могут, находясь в чужих краях, совершенствоваться и при хорошем образовании достигают того же, что и отпрыски других цивилизованных наций. Те из них, которые жили в Германии и отличились своими способностями и учтивым обращением, суть живые сему доказательства и лишь подтверждают упреки, обращенные к их соотечественникам. Если говорить о самом царе, то его способности и обширные познания вполне соответствуют сей истине; никто из знающих его не усомнится в том, что он самый искушенный министр и самый опытный генерал и солдат в своем государстве; самый глубокий из московитских богословов и философов. Царь обладает отличными познаниями не только в истории и механике, но он еще искусный плотник и умелый матрос. Хотя во всех сих науках и искусствах у него были лишь строптивые и безмозглые ученики, он сумел весьма изрядно обустроить свою армию и довести ее, особливо пехоту, до такого совершенства, что она не уступит никакой другой в свете, хотя ей и недостает хороших офицеров. Одним словом, пока московиты побуждаются страхом наказания, они превосходят или, по меньшей мере, не уступают любой другой нации. Если царь сохранит свою корону еще двадцать лет, то благодаря таковому повиновению он достигнет много большего, нежели другие монархи.

17 мая в Петербург прибыл посланник хана узбеков в сопровождении шестнадцати особ свиты. В Москве он оставил свою жену, сына и более тридцати слуг. На следующий день царь дал ему аудиенцию. В соответствии с обычаем, надлежало представляться, стоя на коленях, но заранее было договорено об иной церемонии, и посему она происходила в доме князя Долгорукого. Войдя в залу, посланник положил ладони себе на колени и, сделав три глубоких поклона, произнес свое приветствие. После того, как оно было переведено, секретарь зачитал короткий ответ (в сношениях с Персией это делает великий канцлер), и царь в знак благоволения положил ему на голову свою руку. Миссия посланника оговаривалась в трех пунктах. 1. Он должен был поздравить царя от имени своего повелителя хана Гаджи Магомета Бадира⁸ с победами его оружия и с возвышением его могущества и просить царя о приязни и протекции. 2. Ему надлежало ходатайствовать, чтобы царь повелел своему вассалу хану Аюке жить в мире и согласии со своим повелителем, против коего Аюка замышляет козни вкупе с китайскими татарами. В благодарность хан узбеков предлагал пятьдесят тысяч войска, готового выступить по первому приказу. 3. Сей хан в знак великой своей дружественности обещал свободный проход через свои владения караванам царя, которые каждый год направляются в Китай, а также предлагал торговый трактат, каковой даст немалые выгоды его величеству, поелику в таковом случае караваны, благодаря прямому пути, смогут достигать Пекина за четыре месяца, в то время как ныне они тратят на сие целый год, следуя через Сибирь и повторяя все изгибы встречных рек.