Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Не приняло «нового» Кропоткина и российское анархистское движение. Издание харьковских анархистов «Хлеб и Воля» даже назвало выступление на Государственном совещании «политической смертью» ветерана и откликнулось на него особым «некрологом»: «Тяжело было нам присутствовать при этой мучительной агонии. Но еще тяжелее было слышать его голос на московском совещании, где П. А. Кропоткин как анархист умер для нас окончательно… Посвятивший всю свою жизнь борьбе с государством, Кропоткин принял участие в государственном деле. Он старался лишить трудящихся их права на самоосвобождение и, забывая о шествующей социальной революции, убеждал совещание в том, что и после революции будут победители и побежденные, будут взимающие и платящие контрибуции. Указывавший всегда на гибельно-разрушительную работу власти, он защищал демократически-республиканский строй с крепким правительством, которое явно и тайно распоряжалось бы судьбою народа, укрепившего бы капитализм и толкавшего бы массы на новые и новые бойни во имя его процветания»[1718].

Ругали, хоронили как анархиста… В чем-то были правы, конечно, но все же… «Редки, исключительны были Кропоткины, которые сами отказались от министерских портфелей, от должностей посланников, от комедии выборов»[1719], – напишет анархист Александр Атабекян в ноябре 1917 года. И верно, все ли из тех, кто тогда ругал его, Петра Кропоткина, отказались потом от престижных должностей? Все ли они имели моральное право бросить в него камень? Все ли поступили, как анархо-синдикалист Всеволод Михайлович Волин, в недалеком будущем – один из создателей Конфедерации анархистов Украины «Набат» и виднейший участник махновского движения, «дядька Волин», о котором, как и о «батьке Махно», крестьяне-повстанцы пели песни? Он отклонял посулы большевистских властей и отказывался от ответственных постов – если верить историку Полу Авричу, вплоть до поста наркома просвещения Украины[1720]. А вот, например, анархо-синдикалист Владимир Сергеевич Шатов (1887–1937). Вместе с большевиками он будет одним из организаторов Октябрьского переворота. А потом, в годы Гражданской войны, займет посты комиссара петроградской милиции, министра путей сообщения и иностранных дел Дальневосточной республики. Или Илья Моисеевич Гейцман (1879–1938) и Герман Борисович Сандомирский (1882–1938), занявшие важные посты в аппарате Наркоминдела. Первый стал консулом в Китае, работал в дипломатической миссии РСФСР в Чехословакии, второй – руководил Балканским отделом наркомата. И правда, «редки, исключительны Кропоткины». Не Гейцманы, не Сандомирские и не Шатовы…

К концу совещания в Москву приехала и Софья Григорьевна. Кропоткины собирались теперь остаться на зиму во «второй столице». Они поселились в самом центре города, в доме № 44 на Большой Никитской улице, и могли общаться с многочисленными друзьями и знакомыми. Но через несколько дней Петр Алексеевич слег с гриппом и двенадцать дней вынужден был не выходить из квартиры, а затем он и Софья Григорьевна заболели желудочно-кишечной болезнью, которая сопровождалась высокой температурой. Их лечил профессор-медик Алексей Петрович Ланговой (1856–1939)[1721].

Ожесточение кипевшей вокруг политической борьбы разочаровывало и огорчало Кропоткина. Мятеж верховного главнокомандующего генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова (1870–1918), вспыхнувший 28 августа (10 сентября), по мнению Петра Алексеевича, не имел шансов на успех. «В Петербурге я ближе познакомился с Керенским и полюбил: высоко-трагическое его положение», – писал Кропоткин Тюрину. Он собирался даже поехать в Питер, чтобы поддержать премьера в дни мятежа, но болезнь не позволила ему это сделать[1722].

Но даже неудавшееся выступление военных обнажило всю глубину кризиса, который переживала Россия. Главное горе и главную опасность старик видел в дезорганизации армии и надвигающемся голоде. «Полфунтом хлеба и фунтом для мускульного рабочего нельзя прожить; а все остальное очень трудно достается, даже в малых количествах». Петр Алексеевич планировал после выздоровления помочь московской городской Думе «в строительстве и "завоевании хлеба"». Он хотел вместе с лидером Всероссийского земского союза и бывшим главой Временного правительства князем Георгием Львовым «найти нужные строительные силы в земствах и организовать Земскую Россию для неизбежной перестройки». Неудивительно поэтому, что в июне – июле 1917 года Львов был частым гостем в семье Кропоткиных. Он навестил их четыре раза, а затем бывал у них в Москве[1723].