Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Как отмечает историк Андрей Викторович Бирюков, «Кропоткину пришлось не только разбираться с условиями продаж, которые совершал отец, требовать долги с должников… вести переговоры с крестьянами, свидетельствовать акты аренды в волостном правлении, но и принимать решения по сделкам отца, которые противоречили его внутренним убеждениям»[406]. Братьям досталось семьсот шестьдесят шесть десятин земли, преимущественно черноземной, а следовательно – очень плодородной. Предположительно, доходы от нее составляли около четырех тысяч рублей в год[407]. В результате поездки Петр договорился о новых условиях сдачи земли в аренду крестьянам и пообещал прислать книги для школы, открытой для крестьянских детей. Сообщая подробности в письмах Александру, он «выглядит либеральным помещиком, приехавшим в поместье улаживать свои дела. Трудно поверить, что всего через полгода он отправится в Швейцарию изучать революционную литературу и вступит в Интернационал»[408]. Но некоторые мотивы социальной справедливости в сочетании, впрочем, с материальной выгодой в действиях братьев прослеживаются. Так, Петр отказывает в сдаче в аренду богачам по сорок десятин земли. Вместо того чтобы передать участок «двум выскочкам-монополистам», он сдал его в аренду крестьянской общине. Размер дохода Кропоткиных сохраняется такой же[409]. Впоследствии Петр периодически посещал Петровское, занимаясь делами поместья. По подсчетам А. В. Бирюкова, в 1871–1873 годах ежегодный чистый доход каждого из двух братьев Кропоткиных составил тысячу восемьсот – две тысячи рублей[410]. Для них это было огромное состояние, позволявшее безбедно жить и заниматься наукой.

Когда-то в юности Петр Алексеевич подумывал о том, чтобы заняться сельским хозяйством, используя при этом новейшие знания и достижения науки. Но теперь его это уже давно не интересовало. Некоторые местные жители уговаривали его остаться в Петровском и помочь улучшить положение крестьян. Но он уже пришел к выводу, что при существующем порядке вещей не сможет ни организовать артель, ни заступиться за крестьян или волостного судью[411]. Зато теперь твердый годовой доход позволял жить гораздо более свободно и заниматься тем, что нравилось. Теперь уже ничего не мешало планам отправиться в Европу! Настало время познакомиться с мировым социалистическим движением и понять, что же такое этот «страшный» Интернационал, которым пугали благонравного обывателя правительства всего мира.

Глава третья «Что мы можем сделать в России?»

В центре Петербурга, на низменном Заячьем острове, который некогда носил финское имя Яниссаари и шведское имя Луст-Эйланд, в самом широком месте Невы, высятся бастионы Петропавловской крепости. Это самое старое строение в городе, сооруженное еще при Петре I для обороны новой, северной столицы государства. В официальной классификации укреплений России ему был присвоен первый класс. Но очень быстро крепость превратилась в настоящую Бастилию Российской империи – главную политическую тюрьму страны. Здесь томились те, кого власть и трон считали своими наиболее опасными врагами: сын Петра I царевич Алексей, политические противники императрицы Елизаветы Петровны (герцог Эрнст Иоганн Бирон, граф Андрей Иванович Остерман, фельдмаршал Христофор Антонович Миних), претендентка на российский престол княжна Тараканова, писатель Александр Николаевич Радищев, мятежные гренадеры Семеновского полка, декабристы, революционеры-петрашевцы, писатель Федор Михайлович Достоевский, будущий анархист Бакунин, кумиры оппозиции 1860-х годов – Дмитрий Иванович Писарев и Николай Гаврилович Чернышевский, авантюрист от революции Сергей Геннадьевич Нечаев.

В апреле 1874 года двери Петропавловской крепости открылись перед князем Петром Алексеевичем Кропоткиным и снова захлопнулись за ним. Его провезли в карете по Петербургу, затем через несколько ворот. «Длинными, узкими проходами мы подошли наконец к третьим железным воротам; они вели под темный свод, из которого мы попали в небольшую комнату, где тьма и сырость сразу охватили меня»[412], – вспоминал позднее бывший узник.

Переодетый в арестантскую одежду представитель одного из знатнейших родов империи попал в каземат Трубецкого бастиона вовсе не за соперничество с правящей династией. Прокурор обвинял его «в принадлежности к тайному сообществу, имеющему цель ниспровергнуть существующую форму правления, и в заговоре против священной особы Его Императорского Величества»[413]. Опасный революционер-анархист должен был навеки сгинуть в маленькой камере, чтобы самодержавная Россия могла спать спокойно.

Дорога, которая привела Кропоткина в главный застенок империи, была долгой, длиной в два с лишним года. Петр Алексеевич вступил на нее весной 1872 года, когда наконец смог после смерти отца отправиться в вольную республику – Швейцарию, столь непохожую по своему политическому устройству на монархические государства Европы.