Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

24 июля 1878 года Степняк напишет ей, что «Петька» Кропоткин «решительно неспособен командовать и еще менее организовать что-нибудь». По мнению Степняка, Петр Алексеевич – выразитель «абстрактной и кабинетной» идеи. Кроме того, «Петька» лишен политической гибкости, «умения применяться к человеку, к настроению минуты и обстоятельствам, которое дает человеку возможность вести множество людей к той цели, которой он хочет». Что тут скажешь? Честен, не склонен манипулировать людьми, говорит, что думает. Да, пожалуй, будь он кандидатом на современных выборах, проиграл бы кому-то, кто способен подлизываться к «дорогим избирателям» и «уважаемым гражданам», говоря им то, что они хотели бы услышать… Не подходил бы он и для телевизионных ток-шоу. Именно поэтому он якобы «не умеет убедить несогласного»: «Может только увеличить рознь между им и собою. У него всегда одно: интерес идей, убеждения, а вовсе не практический результат; о нем он совершенно не думает. Таким образом не создашь себе кружка, не организуешь партии». Но при всем при том Степняк видит в нем сильную личность («большая импульсивная сила»), честного, верящего в свои убеждения человека. И в завершение его выводы о политическом будущем Петра Кропоткина выглядят совсем уж неоднозначными: «Что до меня, то я решительно затруднился бы сказать, будет ли он играть роль в русском движении, т. е. большую, или нет. В нем столько противоположных качеств: великая сила убеждения и полная непрактичность, абстрактность, о которой я говорил»[481].

Одного из основателей кружка, Марка Андреевича Натансона (1851–1919), смущал его возраст: Петр Алексеевич был на семь – десять лет старше, чем большинство кружковцев. Но Софья Львовна Перовская (1853–1881), инициатор женского кружка самообразования, а в будущем одна из лидеров «Народной воли» и организатор знаменитого «первомартовского» покушения на царя Александра II в 1881 году, взяла Кропоткина под защиту, заявив, что тот молод по духу и мыслям. В поддержку Петра Алексеевича выступил и бывший студент-технолог Николай Аполлонович Чарушин (1851–1937), напомнивший о его заслугах как ученого и путешественника и его контактах с Первым Интернационалом. Кандидатура была одобрена[482]. Кропоткина приняли единодушно!

* * *

Отныне кружок «чайковцев» стал для Кропоткина настоящей «тесной семьей друзей»: «Никогда впоследствии я не встречал такой группы идеально чистых и нравственно выдающихся людей, как те человек двадцать, которых я встретил на первом заседании кружка Чайковского»[483], – вспоминал он. Со многими из кружковцев он сохранил дружбу на всю жизнь.

Что представляло собой Большое общество пропаганды, которое превратилось в крупнейшую революционную организацию России первой половины 1870-х годов? Оно возникло из слияния нескольких петербургских кружков, появившихся после студенческих волнений 1868–1869 годов. Одним из них был кружок самообразования студентов Медико-хирургической академии во главе с Натансоном, Василием Максимовичем Александровым (1849 – ок. 1906), Анатолием Ивановичем Сердюковым (1851–1878) и Николаем Константиновичем Лопатиным (1850–1906). Вскоре к группе присоединились студенты университета и технологи; теперь среди активистов появились Чайковский, студент-технолог Феофан Никандрович Лермонтов (1847–1878), впоследствии поддерживавший связь с бакунистами, Давид Маркович Герценштейн (1848–1916), В. Г. Эмме и Клеменц[484].