Петр Столыпин. Последний русский дворянин

«Гадина» поняла, что этот огромный бородатый человек шутить не будет, и мигом умчался в Покровское. Императрица была в очередной истерике. Она послала за ним верную Вырубову, требуя возвращения любимца. Столыпин стал для нее настоящим монстром, желающим отнять «любимую игрушку». Теперь уже истерики приобрели целенаправленный характер – отставка премьера. Еще верный Кривошеин предупреждал: «Вы многое можете сделать, но не боритесь с Распутиным и его приятелями, на этом вы сломитесь».

Вернулся Распутин уже в августе 1911 года в Киев, куда прибыла царская семья на торжества по поводу 50-летия Великой реформы и открытия памятника Александру II. До убийства премьера оставались считаные дни.

Если бы дело было в одном «грязном проходимце»! Кроме него, вокруг трона к тому времени вертелся целый сонм, по меткому выражению прекрасного русского писателя Валентина Пикуля, «нечистой силы».

Как говорил Гучков, «хочется говорить, хочется кричать, что церковь в опасности и в опасности государство… Вы все знаете, какую тяжелую драму переживает Россия… В центре этой драмы – загадочная трагикомическая фигура, точно выходец с того света или пережиток темноты веков, странная фигура в освещении XX столетия… Какими путями достиг этот человек центральной позиции, захватив такое влияние, перед которым склоняются внешние носители государственной и церковной власти… Григорий Распутин не одинок; разве за его спиной не стоит целая банда?..»

Целая банда занялась дискредитацией своего главного врага и гонителя – премьера Столыпина, который терпеть не мог распутинскую клику, «жадною толпою стоящих у трона». Из них особо выделялся известный авантюрист князь Михаил Андроников, имевший в питерском бомонде смачную кличку Побирушка. Сын прапорщика Мимуши Андроникова и баронессы Софии Агнесс Унгерн фон Штернберг был исключен из Пажеского корпуса за мелкое воровство и гомосексуализм (популярный тогда в светских кругах – сам погибший великий князь Сергей Александрович тоже вкусил от запретного). Имел мелкий чин камер-юнкера, «причислен» сверхштатным чиновником к Министерству внутренних дел. Однако, пользуясь титулом, специализировался на посредничестве во многих закулисных делах, участниками которых были важнейшие персоны империи. Как писал впоследствии товарищ прокурора Екатеринославского окружного суда Владимир Руднев, расследующий его дело после Февральской революции: «Известно из показаний прислуги Андроникова, что он предоставлял свою квартиру для секретных свиданий Распутина с Хвостовым и Белецким, а также и с епископом Варнавою. В то же время князь Андроников, желая попасть в тон царившему при дворе религиозному настроению и создать этим же слух о своей религиозности, в своей спальне за особой ширмой устроил подобие часовни, поставив большое распятие, аналой, столик с чашей для освящения воды, кропило, ряд икон, подсвечников, полное священническое облачение, терновый венец, хранившийся в ящике аналоя, и пр. Достойно примечания, как это мною лично установлено при осмотре его квартиры и при допросе его прислуги, что князь Андроников в той же самой спальне, по другую сторону ширмы на своей двуспальной постели предавался самому гнусному… с молодыми людьми, дарившими его ласками за обещания составить протекцию. Последнее обстоятельство нашло свое подтверждение в ряде писем, отобранных мною при обыске у князя Андроникова, от таких обольщенных им молодых людей, которые жаловались в этих письмах на то, что он их обманул в своих обещаниях».

Князь был своим для премьер-министра Коковцова и его преемника Горемыкина, обер-прокурора Синода Саблера, дворцового коменданта Воейкова, министра императорского двора Фредерикса, начальника его канцелярии Мосолова. Андроников позволял себе даже неоднократно обращаться к царю и обеим царицам с советами, как им вести свои дела.

Витте характеризовал его так: «Князь Андроников – это личность, которую я до сих пор не понимаю. Одно понятно, что это дрянная личность. Он не занимает никакого положения, имеет маленькие средства, неглупый, сыщик не сыщик, плут не плут, а к порядочным личностям, несмотря на свое княжеское достоинство, причисляться не может».

Военный министр Сухомлинов дополнял: «По наружному виду – это Чичиков… Он зачислялся обыкновенно по тому министерству, патрон которого к нему благоволил, пользуясь за это взаимностью князя, и приходил в ярость, когда его вышибали из списков ведомства с переменой министра».

Соответственно и менялись его «советы» по отношению к тем или иным неугодным ему личностям. Андроников был известен тем, что приходил к вновь назначенному высшему министру, вплоть до премьера, одаривал его иконой и благословлял. На каком основании, никто не мог понять, но отказать странному гостю, запросто вхожему в Царское Село и имевшему большое влияние на императрицу, не решались. Тут же князь и решал необходимые ему «темные» вопросы.