Пьяная утка

Потому что если и было в наших отношениях что-то действительно искреннее и настоящее, так это его чувства. Он меня любил, и я до сих пор не понимала за что. За что можно было любить такого человека, как я. За что можно было так трепетно ко мне относиться, стремиться сделать мою жизнь лучше, смиряться с моими недостатками. Все чаще в голову приходила одна мысль, пугающая в своей простоте: я была ошибкой. Его ошибкой, за которую теперь придется расплачиваться другой женщине. Когда-нибудь ведь появится другая в его жизни. Сможет ли он так же открыться, если внутри после моего ухода образовалась пустота, сравнимая с той, что поселилась во мне?

Наверное, я никогда этого себе не прощу. Никогда не забуду, прогоняя снова и снова свои ошибки. И быть с Беном или с кем-либо еще тоже не смогу. Нет, не потому что буду гордо нести свое одиночество, наслаждаясь статусом «бывшей Хиддлстона». Нет. Потому что не хочу больше так себя вести. И потому что безумно боюсь, что все повторится снова.

Начало февраля выдалось холодным и промозглым. Не хотелось лишний раз выходить на улицу, зато погода снова сыграла нам на руку — в «Утке» было многолюдно, ведь каждый вечер к нам спешили согреться не только снаружи, но и внутри.

— Никаких сердечек в зале! — Алекс был настроен категорично, и я его полностью поддерживала. В стремлении отпраздновать День Всех Влюбленных с размахом Ирэн со своим привычным энтузиазмом взялась за меню, а когда мы его утвердили, решила, что сладких шедевров и шпажек с валентинками в стейках будет недостаточно. И второй день пыталась уговорить нас украсить зал.

— Слушайте, ну это же ненадолго! — умоляюще твердила она, расписывая гроздья шариков под потолком. — Всего несколько дней!

— Может, еще и стены перекрасить в розовый? — Представив это, я вздрогнула. — Давай не будем бросаться из крайности в крайность. Мы так постоянных клиентов распугаем всей этой мишурой.

— Да куда они от нас денутся! — махнула рукой Ирэн. — Потерпят.

— Нет, — твердо повторила я, и Алекс согласно кивнул. — Меню — пожалуйста, скидки парам — может быть. Но никаких, слышишь, никаких украшений в зале!

— Давай хотя бы стенд поставим на входе, — попыталась оставить хотя бы что-то подруга. Я вздохнула. В принципе достойных аргументов для отказа не было, поэтому, переглянувшись, мы согласились.

— Ты, кстати, завтра как, к нам придешь? — Алекс поднялся следом за Ирэн — рабочий день давно закончился.

— Нет, я обещала Летти, что мы проведем выходные вместе. — Я отчаянно врала и не думала краснеть. Дочка собиралась к подруге с ночевкой, а я, наплевав на самой себе установленные правила, решила позволить себе побыть мазохисткой. Завтра вечером должна была состояться церемония BAFTA, пропустить которую я не могла никак. Просто физически не могла заставить себя не смотреть. Не увидеть его мельком, не послушать его голос, не представить, каково это — быть сейчас рядом с ним.

Следующим вечером, оставшись одна, чувствуя себя, как худеющий человек, тайком решивший съесть торт, я расположилась в гостиной, предвкушая нашу встречу. С каждой новой машиной, подъезжавшей к входу, сердце замирало и начинало биться, только когда оказывалось, что это не Том. Я слышала, что он получил «Золотой глобус» и с огромной долей вероятности сегодня тоже не уйдет с пустыми руками. И радовалась за него, представляя, как много значит эта награда для Тома.

Очередная бутылка присоединилась к трем своим товаркам, мрачно звякнув, а я потянулась за следующей, в который раз похвалив себя за запасливость. Лагер пшикнул и полился в стакан, я же, как завороженная, не отрываясь, наблюдала за красной дорожкой, на которой появился очередной актер. Надо же, кто бы сказал мне полгода назад, что я буду следить за этой ерундой, первая бы рассмеялась. Смеяться хотелось и сейчас. Только не весело, а громко, с надрывом. Горько. Потому что новый Бентли выплюнул на дорожку Его под руку с какой-то шикарной девицей. Кажется, актрисой — кто их там разберет. Я и вникать-то в эту ерунду стала только ради него. Мазохистка. По-другому не назовешь. Диктор плотоядно улыбнулась и, бросив на произвол судьбы — и растерзание фанатам — предыдущую (у них там, должно быть, протокол, не иначе) звезду, ринулась навстречу вновь прибывшим.

— Встречайте! Неподражаемый Том Хиддлстон!

Толпа взревела, а я мрачно отпила прямо из бутылки. Неподражаемый. Не спорю. Могу даже рассказать кое-что о его неподражаемости. Вот только не хочется. Совсем не хочется. И шумиха эта, только месяц назад улегшаяся, радует. Все про меня забыли. И слава богу! И он тоже. Забыл. Судя по всему, я была слишком высокого мнения о себе и своей роли в жизни мистера Хиддлстона. Потому что эту улыбку, искреннюю, честную, нельзя было спутать ни с чем, и именно она предназначалась спутнице, которую он вел, держа за руку.