Пианисты

В коридоре послышались шум и крики. Дверь с треском распахнулась, и Андрей увидел прямо перед лицом пропыленные грубые ботинки. Поднял взгляд. Полицейские: старший, в темно-синей форме и фуражке с красным околышем, отдавал отрывистые указания трем рядовым. Один схватил девушку за тонкую руку и буквально сдернул с ложа, в которое превратился старый массажный мат. Андрей подтянул простыню к подбородку и в ужасе озирался, ожидая, когда наконец появится тот, кто объяснит это недоразумение.

Старший бросил Андрею в лицо его скомканную одежду и что-то резко прохрипел, указывая пальцем на девушку. В его устах местный язык совсем не был похож на птичий.

– Я не понимаю. Вы может говорить по-английски? – Андрей старался сохранять хотя бы внешнее спокойствие.

Узнать бы, что происходит, но что-то ему подсказывало: это бесполезно.

Смирись и делай то, что они говорят. Если поймешь, конечно.

Полицейский говорил все громче и злее, почти срываясь на крик. Он пнул ногой мат, отшвырнул свечу, отчего та покатилась и, испустив чад, слава богу, погасла. Тут вбежала встречавшая Андрея черноволосая женщина и быстро-быстро латунным половником погасила свечи. Движения ее были деловитые.

Андрей поспешно натянул слаксы и тенниску.

– Что происходит? Я пианист из России. Это какая-то ошибка.

Мгновенно на его запястьях щелкнули непонятно откуда взявшиеся наручники. Кожу защемило, Андрей зашипел от боли. Изнутри обдало тяжелым холодом. Стало по-настоящему страшно.

Главный, щеря обезьяньи клыки, продолжал отдавать распоряжения на местном языке и бросался на Андрея с вопросами.

– По-английски, прошу вас! – почти умолял Андрей.

Рядовые полицейские переворачивали и двигали все, что было в комнате. Они активно что-то искали под матом, под слоном, под брошенными на полу подушками, кратко перелаиваясь между собой.

– Я повторяю, это ошибка. Я должен позвонить в консульство.

Наконец, старший дал отмашку, другой пихнул Андрея в спину, мотнув головой в сторону коридора. Все направились к открытой входной двери. Работницы салона куда-то попрятались. В дверном проеме на фоне густого ночного неба крутили огнями полицейские мигалки.

Вышли в настоянный южный воздух. В заднем стекле темного с белой полосой седана как будто на секунду проступило широкоскулое лицо той самой местной Дианиты.

Полицейские подтолкнули Андрея к автомобилю, напоминавшему «уазик», и задвинули на середину заднего сиденья, затеснив с обеих сторон.

– Мне надо позвонить…

От отчаяния Андрей перешел на русский – ему отвечали на местном.

Машина выехала на освещенную фонарями улицу, где он обычно обедал, прогуливался, заходил из любопытства в сувенирные лавки. Сейчас все выглядело странно. Мимо проплывали витрины магазинов. В кафе и барах горбились последние посетители – те, кому всегда напоминают, что заведение закрывается. По отполированной шлепанцами туристов плитке променада брели утомленные вечерними возлияниями отдыхающие. Кто-то объяснялся с таксистом, согнувшись над открытым водительским окном машины. Глубокая ночь…

Только сейчас Андрей вспомнил про свои часы, вероятно оставленные в массажном кабинете. Рука без часов была бы голой, если бы не тугие полицейские браслеты. Не велика ценность эти «Лонжин», но все же жаль. Он к ним привык. Давно служившие ему вещи он любил.

Надо что-то делать. Как-то слишком покорно я дал себя арестовать. Как будто и вправду в чем-то виноват. Но полиции лучше не сопротивляться. Пока. А то будет только хуже. И при первой возможности требовать переводчика. И срочно звонить в посольство или консульство. Просить адвоката. Но они и сами должны предоставить защитника. Главное – не упустить ничего из виду…

Но что вообще произошло? Не понимаю. Откуда взялась эта девушка, считай в постели? Неужели из-за нее? Но мне же объясняли, что здесь все не так строго. Здесь же католики, не мусульмане какие… Вон, западные люди сюда специально приезжают за этим. И жен себе находят. Но что, что я сделал не так?! Боже, голова просто раскалывается.

Машина остановилась у приземистого здания с бетонными арками по грубому фасаду. Горела лишь часть вывески – в итоге это место носило загадочное название «PULIS». Последняя S вибрировала и дрожала, отчего получался эффект удвоения.