Пианисты

Визави Андрея достал из сумки бутылку с водой и одноразовые стаканы.

– …кстати, у меня для вас сэндвичи. Вас кормили?

Андрей вспомнил утренний рис в пластиковых плошках. Воду пришлось просить отдельно.

– Спасибо, я не голоден.

– Что я хочу сказать, – начал чиновник, наливая воду в стаканы. – Я не тот человек, который должен сидеть здесь и решать ваш вопрос. Я сотрудник торгпредства. Посольские любят скидывать на нас свои задачи. Знаете ли, у нас с ними свои счеты. Хотя у посольских между собой разборки еще похлеще. Чистые, нечистые… Ну вы понимаете, о чем я.

– Не понимаю. Но это для меня сейчас и неважно. Ведь так?

Андрей не мог дождаться, когда присланный товарищ перейдет к его проблемам, и уже терял терпение.

– В общем, вы правы. Просто должны знать, почему в посольстве вашей ситуацией занимаются те, кто не должен, и не занимаются те, кто должен.

Андрей был на грани.

– Но послушайте. Неужели так сложно разобраться в таком очевидном деле. Произошло недоразумение…

– Извините, вынужден вас прервать. Уважаемый господин Обухов, повторюсь. Я, Матвеев Юрий Алексеевич, сотрудник торгпредства, оказался здесь неподалеку по делам фирмы, с которой мы сотрудничаем. Мне позвонили от самого посла и попросили навестить вас и по возможности помочь.

– Ну так помогите, наконец! Что вы все ходите вокруг да около? – Андрей вспылил и тут же пожалел об этом.

– Знаете что, господин Обухов? Вам придется набраться терпения. Вы, конечно, известный человек, можно сказать, знаменитость. Наверняка, избалованы вниманием, как все подобные вам. Может, даже заслуженно… Не знаю, не слушал вас никогда, не доводилось.

Андрей вскочил из-за стола и заходил взад-вперед, закатывая глаза и постанывая.

– Хорошо, господин Обухов. Перейдем к делу.

Со скрежетом развернув стул, Андрей сел и скрестил на груди руки:

– Я весь внимание.

– Так вот… Вам вменяется в вину, что вы склонили к сожительству, вернее, к сексуальной, так сказать, близости несовершеннолетнюю девочку. О чем и заявил в полицию ее отец. И как мне сообщили, полиция вас арестовала как раз на месте преступления, когда вы находились, кхе-кхе… – он глотнул воды и продолжил: – Извините, когда вы находились, так сказать, в обществе этой очень юной особы.

– Но послушайте, – Андрей не знал, как реагировать. – Этого просто не может быть! Все, кто меня знает, подтвердят, что…

Торгпредский устало склонил голову и исподлобья, тяжелым взглядом посмотрел на собеседника:

– Вы мне позволите договорить?

– Извините…

– В этом отделении полиции они не держат никого больше двух суток. Либо отпускают, либо переводят в следственный изолятор в соседнем городе. Уже не курортном. Там обычные камеры – с туалетом, водой, едой. Но формально это еще не тюрьма. Настоящая тюрьма в столице, туда везут через месяц или два, после всех следственных процедур, если будет доказана ваша вина, а суд вынесет решение. Местного адвоката вам предоставят уже в следственном изоляторе. Он должен говорить по-английски. Иностранцев здесь много попадает в передряги. Поэтому повторюсь: терпение и еще раз терпение.

Андрей сидел, закрыв глаза ладонью.

Слов нет. Занавес.

– По своему опыту, могу добавить, – продолжил торгпредский, – с такими делами, как ваше, здесь часто связано вымогательство. Народ местный беден. А вы для них богач. А если популярны или знамениты, богач вдвойне. Вернее, вас точно в покое не оставят. Вы для них дойная корова. Или шанс. Шанс заработать и решить много проблем. Так что мой вам совет: постарайтесь аккуратно доказать, что все это подстроено.

– Вам легко говорить…

Но к Андрею уже возвращалась смутная надежда.

– У вас же есть влиятельные друзья… Пусть они вмешаются. Кстати, СМИ сейчас разнесут новость про вас по всему миру. Так что готовьтесь.

– О, только не это!

– Еще будут смаковать подробности. Если не хватит, выдумают.

Торгпредский хитро подмигнул и стал собираться.

* * *

Камера, куда вернулся Андрей в сопровождении дежурного полицейского, теперь была почти пуста. Лишь старик сидел в той же позе в своем дальнем углу, да какой-то новенький непонятного возраста скорчился на скамье прямо напротив двери. Только сейчас Андрей почувствовал, как он устал. Навалившаяся тяжесть казалась невыносимой. Из последних сил он опустился рядом со стариком и закрыл глаза.

Влага и послеполуденная духота окутывали словно ватой. Промокшая от пота тенниска прилипла к спине. Больше всего сейчас хотелось под прохладный душ. Но надо сосредоточиться. Обдумать все, что сказал торгпредский.