Пианисты

Неужели вымогательство? Но тогда зачем меня упрятывать сюда? Настолько усложнять жизнь? Почему бы не провернуть все то же самое, но без участия полиции? Ах да, арест повышает ставки. И денег можно просить больше. Меня легко запугать полицией. Или им так кажется. Но почему же «кажется»? Все так. Человек, далекий от криминала, любое задержание воспримет как конец света. Рассчитали все точно. Но получается, что с полицией можно договориться? И хорошо ли это для меня? Глупый вопрос. Однозначно плохо – уже потому, что я здесь. Стоит мне предложить взятку, как в тот же день мир узнает об этом. И тогда мне точно не отмыться.

Переходим к другому сценарию. Я дожидаюсь адвоката. Нормального следствия. Но может ли быть в моей ситуации нормальное следствие?

Лязг решетки заставил вздрогнуть. Охранник впустил женщину, которую Андрей видел со шваброй в руках в коридоре, когда его утром вели в туалет. Она держала поднос с тремя пластиковыми мисками и бамбуковыми палочками. Обед. Мгновенно миски оказались в руках арестованных. Решетка вновь лязгнула. Женщина с охранником скрылись за углом коридора.

Лапша в миске напоминала «Доширак», только что залитый кипятком и еще не успевший настояться. Андрей так и не научился толком обращаться с палочками. В ресторанах всегда просил приборы. Видимо, напрасно.

Старик и новенький перекинулись непонятными фразами. Молодой хихикнул, поглядывая на растерявшегося Андрея. Старик, безучастный ко всему, сосредоточился на своей лапше и эмоций не показывал.

Андрей неуверенно поболтал палочками в миске, но вода уже остывала и мучные кудряшки не становились мягче. Он видел боковым зрением, как ловко управился со своей порцией новичок: выпил разом всю жидкость и шустро, палочками, подобрал со дна все лапшинки. Старик явно растягивал процесс. Наверное, хотел насытиться или просто занимал себя хоть каким-то делом.

Когда из-за угла показалась все та же парочка, охранник и уборщица, Андрей поспешно выпил солоновато-острый бульон и кое-как подгреб палочками ко рту распустившиеся спирали.

Женщина поставила посуду на поднос, уложила кучкой палочки и удалилась. Охранник со скрежетом повернул ключ в замке. Связка увесисто звякнула, и снова все затихло. Только где-то далеко слышались телефонные звонки и каркающий голос отвечающего дежурного.

Будто я в каком-то кино. И я его уже видел. Дежавю? И что это значит? Или я внутри своего сна? Сейчас немного подремлю, и надо будет позвонить домой. Мама же волнуется…

Андрей провалился в забытье.

Он видел свою помолодевшую мать, в том стареньком, с меховым воротником пальто, запомнившемся ему с детства. Он сидел в санках, которые мама тащила на длинной бельевой веревке по едва покрытому первым снегом тротуару. Ее черные толстые каблуки стучали об асфальт. Из-под полозьев раздавался скрежет. Он становился все громче и настырнее…

Андрей очнулся оттого, что охранник никак не мог провернуть застрявший в замке ключ. За охранником переминались четверо. Двое в форме привели двоих в наручниках. В раздражении полицейский дергал решетку, и она гремела на весь коридор. Наконец замок поддался. В камеру ввалились крепкие молодые люди. Полицейские сняли с них наручники и вышли.

Накачанные бицепсы, расправленные плечи, обтянутые фирменными дорогими футболками – все это делало парней непохожими на среднестатистических представителей местного населения. Первый обвел наглым, оценивающим взглядом сидевших на скамье. Резко плюхнулся рядом с пацаненком в углу и с силой его толкнул. Молодой безвольно повалился на пол. Второй «спортсмен» вальяжно расположился здесь же, широко расставив ноги. Упавший быстро перебрался к стене поближе к старику. Все на время замерли.

Андрей напрягся. Он чувствовал на себе нахальный изучающий взгляд. Это жутко нервировало. Но он напомнил себе установку – не замечать и не реагировать. Вскоре «спортсмены» принялись о чем-то жарко спорить и про остальных как будто забыли.

Старик подвинулся ближе к Андрею и что-то зашамкал беззубым ртом прямо в ухо. Одновременно кривым пальцем он тыкал в свой сжатый левый кулак, указывая на фаланги и мотая головой.