Пианисты

Переодевшись после выступления и отправив концертные вещи в отель, Андрей сразу почувствовал себя гораздо легче и свободнее. Анни, предоставленная ему в качестве помощника, вызвалась проводить его от Отеля Мэнье, где он играл, до Театра Архиепископа. Через четверть часа там начиналось выступление молодежного оркестра из Бразилии. Андрей с большим скепсисом слушал восторги друзей и коллег после концерта бразильцев в Москве. Но знаменитый своей харизмой дирижер – Энрике Гонсалес – лично прислал ему приглашение, когда узнал, что они будут выступать на фестивале в один день, только в разное время.

– Анни, вы вовсе не обязаны меня провожать. Здесь идти пару минут, и дорогу я знаю.

Девушка рассеянно улыбнулась, слегка встряхнула длинными темно-русыми волосами и поманила рукой стоявшего в стороне парня.

– Мне надо убедиться, что вы не заблудитесь. Первый поворот налево, а там сразу увидите, где будут все толпиться. Месье Гонсалес обещал встретить вас у входа. Время есть, можете не спешить. Хорошего вечера!

– И вы наслаждайтесь, – уже вслед уходящей в обнимку паре бросил Андрей.

В этом городе надо жить или, еще лучше, быть туристом или отдыхающим, чтобы никуда не спешить, а главное – ни с кем по обязанности не общаться.

На фоне темнеющего вечера фонари горели все ярче, окрашивая дома, дорогу и узенькие тротуары в теплый желток. С самого первого визита Андрей отмечал солидную каменную закопченость исторического центра этого старинного французского города. Иногда он казался даже больше итальянским. Высокие узкие окна в мелкой обрешетке, кружева узеньких балконов, частые водосточные трубы, напоминающие бамбук, массивные двери, украшенные резьбой – и по солидному старому дереву, и по каменному обрамлению. Чем южнее, тем тоньше работа по камню.

– Извините, пожалуйста, – русская речь буквально выдернула его из привычной задумчивости. – А можно попросить вас расписаться? На программке. Мы были на вашем концерте.

Две женщины, видимо мать и дочь, с интересом разглядывали знаменитого пианиста из России, улыбались и ждали ответа.

– Конечно… Надеюсь, вам понравилось?

– Ой, очень! А сфотографироваться можно?

– Да, конечно, – уже не так уверенно произнес Андрей.

– Лен, вставай рядом.

Команда прозвучала совсем другим, волевым, голосом. Но с камерой телефона произошла заминка.

– Что-то у меня не включается. Извините, сейчас.

– Давай я включу, – дочери было явно неловко.

– Да ты лучше стой… А, все. Кажется…

Андрей терял терпение и уже жалел обо всем – что согласился идти на концерт, что не взял такси и не отправился к театру длинной дорогой, в объезд всех пешеходных зон. На этих улицах, узких, как коридоры, совершенно невозможно скрыться от любопытных глаз. А главное, он мог опоздать, что ненавидел больше всего на свете.

Мимо них проходили, оглядываясь, люди. Проехали на велосипеде две корпулентные пожилые француженки вполне уважительного возраста и тоже с интересом повернули головы в их сторону. Наконец после нескольких щелчков и вспышек Андрей попрощался с почитательницами и прибавил шагу. Сразу за углом он действительно заметил не только скопившуюся публику, но и мелькавшую тут и там курчавую шевелюру Гонсалеса. Он одновременно пожимал руки знакомым, перекидывался громкими фразами на разных языках, подхватывал шуточки и сочно смеялся.

Завидев Андрея, он энергично замахал рукой и зашагал навстречу.

– Андрей, дорогой, как я рад тебя видеть! – на чистом английском воскликнул Энрике и широко улыбнулся, как будто перед ним стоял его старинный друг.

Да уж, море обаяния этого бразильского дирижера – истинная правда. И какой английский! Андрей всегда отмечал у музыкантов почти полное отсутствие акцента в неродном языке. Видимо, абсолютный слух сказывался и в этом.

– Взаимно-взаимно, весьма рад, Энрике!

– Как прошел ваш реситаль? До меня уже дошли слухи, что блестяще.

– А что передали про отсутствие бисов? Никто не обиделся? Хотя французы их вроде бы и не ждут. Но другие… Буду всем рассказывать, как месье Гонсалес торопил на свой концерт, – пошутил Андрей.

– Да-да говорите на меня! Я так часто бываю виноват, что уже не переживаю, – раскатисто расхохотался бразилец.

Энрике провел Андрея во двор старинной резиденции – здесь была сооружена сцена с навесом, установлены зрительские кресла. Почетного гостя усадили в первом ряду. Энрике извинился и скрылся за кулисами.

Этот импровизированный зал под открытым небом состоял из партера, спускавшегося к сцене амфитеатром, и нависающего над задними рядами балкона. Если бы не прожекторы, направленные на сцену, на небе можно было бы разглядеть звезды.

Балкон заполнялся людьми даже быстрее, чем ряды внизу. Несколько беспокоила его конструкция. Металлические перекладины, на которых держался весь этот навес, напоминали строительные леса и казались слишком хрупкими и ненадежными. Одновременно с публикой, занимавшей свободные места в партере, стали выходить на сцену и оркестранты.