Пианисты

В тот же момент какая-то энергетическая волна прокатилась по всем стоявшим в ожидании. На выходе показался маэстро. Отовсюду послышалось: "Hola, Enrique!", "Ciao, Maestro!", «Станцуем самбу?». Вновь раздались аплодисменты. Свет, идущий из зарешеченных окон дворца, напоминающих теплые вафли, падал на открытые загорелые плечи женщин, подчеркивал блеск ожерелий и колье на обнаженных шеях. Люди продирались к знакомым, играя пальцами над головами и посверкивая старым золотом крупных колец. Группа поддержки из молодых бразильцев быстро образовала круг, и в центр вылетела великолепная пара, исполняющая самбу.

Увидев Андрея в толпе, Энрике кинулся к нему. Свита маэстро старалась держаться рядом.

– Андрей, вы уже поняли, что так просто от нас не отделаетесь? Мы идем в ресторан, здесь недалеко, буквально за углом. Вы должны к нам присоединиться и все честно рассказать, как мы выступали и как вам это понравилось. Вы обязаны, нам это важно.

Андрей невнятно произнес, что, наверное, уже поздно и всем надо отдыхать, что завтра поезд и все такое.

– Отдыхать? В такой волшебный вечер? Да мы вас не отпустим, – Энрике улыбнулся еще шире. – Кстати, я не представил, месье Понтье, наш главный человек на фестивале, его обворожительная супруга и наш большой друг, мадам Понтье.

Дальше Андрей отключил внимание – он все равно не смог бы запомнить и отличить друг от друга пиарщика и информационного спонсора.

– Месье Андрей Обухов, выдающийся пианист и, надеюсь, с этого момента мой дорогой друг.

Подскочившие с камерами репортеры отвлекли Гонсалеса от его компании.

– Месье Андрей, позвольте, мы вместе с вами пройдемся до ресторана, – мадам светилась любезностью, – я ваша поклонница, была на вашем концерте сегодня и вот о чем давно мечтала спросить…

* * *

Ресторан действительно располагался на соседней улице, подсвеченной, как и другие, желтыми фонарями. Столики теснились под старыми огромными платанами. В свете фонарей и ближайших витрин их голые стволы приобретали золотистый оттенок, а зеленые кроны преображались в нежно-салатовые, как на пейзажах Сезанна.

Посетителей собралось много, ужин был в разгаре, но говорили все негромко, и шума особого не ощущалось. Метрдотель, спросив что-то о гостях маэстро, проводил к большому столу, за которым уже сидела молодая пара, одетая подчеркнуто элегантно. Мадам Понтье тепло приобнялась с дамой, тогда как мужчины долго пожимали друг другу руки, обмениваясь вежливыми фразами по-французски. Андрею их представили как спонсоров фестиваля.

Появившийся из ниоткуда официант предложил налить воды, и Андрей, воспользовавшись моментом, выбрал место подальше от центра стола – в надежде, что ему удастся уйти при первой же возможности. Пока чета Понтье щебетала со спонсорами, Андрей углубился в меню, иногда приподнимая голову и наблюдая за обстановкой. Казалось, что основной состав публики после концерта переместился сюда. Некоторых он уже узнавал – с этим явлением он привык сталкиваться и на других фестивалях. Стоило пробыть в городе какие-то сутки, как люди на улицах, в ресторанах, на концертах казались циркулирующей массой с узнаваемыми лицами.

Где-то в глубине зала раздавались приятные ненавязчивые звуки – совсем старого, настоящего, французского шансона. Как будто пластинка крутилась на довоенном патефоне.

С появлением Гонсалеса все вокруг сразу изменилось. Стало шумно и тесно. Он приветствовал всех и каждого, кто к нему обращался. Одновременно раздавая автографы молодежи, причем левой рукой, правой он здоровался с высоким господином, вставшим из-за столика рядом. Тут же отвечал быстро по-испански девушке-помощнице, которая через мгновение исчезла из поля зрения.

Наконец дирижер сел во главе стола, сразу распорядился налить всем шампанского и объявил, что он абсолютно счастлив. Счастлив быть здесь, среди друзей, коллег, единомышленников, счастлив играть в таком знаковом месте, дать возможность ребятам – так он называл оркестрантов – показать себя, а им есть что показать. Он в них верит. И очень хочет, чтобы и они увидели мир. Ведь они так талантливы.

В этот момент он кого-то заметил на улице, резко поднялся навстречу, выбив поднос из рук подошедшего сзади официанта. Посуда звонко ударилась о камень, разлетевшись осколками вместе с креветками из салата. В ответ раздался новый взрыв хохота гостей и самого Энрике, а официант, обрызганный томатным соусом, только улыбался, ловко ныряя между стоящими и сидящими, деликатно подбирая обломки крушения.

– Диана! Дианита! Иди к нам! – Все повернулись в сторону девушки, которую звал Гонсалес, и узнали в ней ту самую флейтистку. – Вот как раз я вас и познакомлю с одним из наших самых ярких талантов.