Пианисты

Пока они бойко обсуждали, что именно ищет Машенька, перебирали корешки, разглядывали названия, Елена Васильевна рассеянно взяла с полки первую попавшуюся книжку. Раскрыла ее и попыталась вникнуть в содержание. Роман оказался про волков, превращавшихся в людей и обратно. Читать этот текст было невозможно, он пестрил незнакомыми словечками, которые только маскировали примитивность повествования. Черные графические иллюстрации были небрежными и даже неряшливыми, грязными и на серой некачественной бумаге имели совсем неприглядный вид. Плохая, похожая на газетную, бумага контрастировала с яркой глянцевой обложкой, где изображались странные обитатели этого причудливого мира. Неужели это кому-нибудь интересно? Елена Васильевна поставила аккуратно книжку на место и решила больше не экспериментировать.

Подошедшая Машенька, держа двумя руками снизу огромную стопку и придерживая ее подбородком, радостно выпалила:

– Можно идти на кассу. Только про справочник и учебники надо спросить в другом отделе.

Из магазина они вышли с тремя пакетами. Два самых тяжелых взялась нести Машенька, один, полегче, достался Елене Васильевне. Как ни пыталась она выхватить из рук девушки неудобную ношу, Машенька упрямо отказывалась. Толстые книжки, в особо твердых обложках, местами прорвали белый полиэтилен и больно били своими углами по ногам. Но Машенька не сдавалась.

Весь обратный путь она безостановочно трещала о своих любимых авторах и персонажах, о которых Елена Васильевна никогда в жизни не слышала. Подходя к дому, Машенька притихла и остановилась:

– Я боюсь. Вдруг она там?

Елена Васильевна шагнула к подъезду и стала нажимать кнопки кода.

– Не бойся, она же не может просто так к нам войти. Цифр я ей никогда не называла.

– Она могла проникнуть с кем угодно, – настаивала Машенька и, как будто загипнотизированная, смотрела на дверь.

– Хорошо. Я пойду вперед, а ты незаметно за мной. И хватит тебе жить в страхе. Ты забыла? У нас с сегодняшнего дня новая жизнь.

Елена Васильевна поднялась на свой третий этаж и нагнулась через перила, разыскивая в прохладной темноте Машеньку, крадущуюся беззвучно вдоль стены:

– Путь свободен! Да здравствует новая жизнь!

Елена Васильевна повернула ключ в замке и открыла дверь, одновременно с тяжелым сердцем думая о предстоящем разговоре с Жанной Аркадьевной, избежать которого вряд ли удастся. Пройдя в квартиру, она, вздыхая, включила телефон. Казалось, он должен зазвонить в ту же секунду. Но телефон молчал, растягивая муки предчувствия неприятного разговора.

В напряженной тишине Елена Васильевна и Машенька разбирали и разглядывали покупки. Машенька – с радостью, Елена Васильевна – с тихим недоумением. Она могла понять нужность и пользу справочника и двух учебников, которые они в итоге выбрали для осуществления своих дерзких планов. Но все эти книжки в цветастых обложках… Наверное, она просто слишком далека от литературы. Ведь должен же быть в них какой-то смысл, если их столько людей читает. Но она ничего не могла с собой поделать: они напоминали ей своим видом все те же чипсы, невкусные, несерьезные и совсем неполезные.

Телефон зазвонил ровно тогда, когда о нем все забыли. Жанна Аркадьевна категоричным тоном сразу направила ход беседы. К сожалению, она не может сейчас приехать в Москву, у нее другие дела, отпуск, путевка, что-то еще. Но как только она вернется, она обязательно задаст этой разболтавшейся негодяйке хорошую трепку. А пока вынуждена попрощаться.

Елена Васильевна положила трубку и, закрыв глаза, медленно и с облегчением выдохнула:

– Фу-у-ух…

III

Концерт закончился, и Андрей был этому рад. В следующий раз все же надо будет настоять на закрытой площадке. Свежий воздух вреден – и для пианиста, и для рояля. Как будто никто не думает о том, каково это – играть непростые вещи в душном июльском южном городе. Хотя погода, надо признать, для Экса была вполне щадящей: солнце и днем совсем не жгло, а приятно грело, как бывает ближе к осени. А в сумерках воздух становился и вовсе как парное молоко, нежно окутывая пахучим теплом, как будто обещая неизменное удовольствие и в предстоящий вечер, и в ночь, и в утро, и на следующий день – всегда.

На фестиваль в Экс-ан-Прованс его приглашали уже не в первый раз. Ему везло: устроители старались сделать для его сольника все по высшему разряду – хорошая гостиница в пешей доступности от места выступления, такси из марсельского аэропорта. Все было вполне удобно, хотя другие музыканты, бывало, жаловались – в Вербье или Зальцбурге с ними обходились куда учтивее, чем здесь. Да и по части организации австрийцы и швейцарцы даже в мелочах держали марку.