Пианисты

Андрей стремительно встал из-за рояля и направился к выходу. Он шел по узкому коридору к кабинету директора оркестра и чувствовал, как наливается жаром голова и яростно бу́хает сердце. Наверное, надо брать с собой таблетки. Он, не останавливаясь и даже не постучав, резко распахнул дверь с табличкой «Директор».

– Лев Моисеич, так больше продолжаться не может. Надо что-то делать. Они совершенно меня не слышат, они друг друга не слышат. А теперь пошли пререкания. Эта Элла, виолончелистка, стала совершенно невыносимой.

– Андрей Владимирович, голубчик, Андрюша, вы уж позвольте мне вас так называть. Сколько лет мы знакомы! Еще со времен консерватории. Послушайте меня. Элла Тоскина всегда была склочной бабой, еще когда работала в театре. Не обращайте внимания.

– Я думал, ее фамилия Зайцева или Волкова.

– Это она по мужу была. А сейчас с ним разошлась и вернула себе девичью. Но это неважно. Важно то, что она написала на вас жалобу, еще после прошлой репетиции.

– Значит, и здесь опередила меня, лучше бы играла как надо… – Андрей, взбудораженный, ходил взад-вперед по кабинету, от двери к окну и обратно.

– Вы сядьте, успокойтесь. Налить вам воды?

– Не нужна мне вода! – Андрей плюхнулся в кресло у стены. – Мне нужно решить, что делать. Я готов заплатить любую неустойку, давайте расторгнем контракт и я брошу это дирижерство к чертовой матери. Что мне, больше всех надо?

– Голубчик, погодите. Я тут подумал… Видите ли, ходу жалобе я пока не давал. Просто пообщался с некоторыми учредителями. Элла дамочка упрямая, говорят, что качает права за музыкантов в своем «Живом Журнале». Активистка, черт бы ее побрал, рупор. Самое ужасное – народ к ней прислушивается. Одобряет, так сказать, все, что она там лепит. Так вот, мы что подумали. Я ее возьму на себя, как-то поувещеваю. А вам надо отдохнуть, это правда, посмотрите на себя, вид у вас неважнецкий. А под программу я найду и солиста отдельно, и дирижера, вам на замену. Договорюсь, слава богу, не первый год в этом деле. Учредители меня поддержат, я уже знаю.

– Лев Моисеич, а как же контракт, обязательства?

– Да что вы, голубчик, заладили, контракт да контракт. Мы же с вами не в суд идем. Мы с вами друзья, да что там друзья – почти близкие родственники. – Директор пристально посмотрел на Андрея поверх толстых очков, как бы изучая его реакцию. – Неужели близкие люди не найдут правильных слов? У нас с вами вся жизнь впереди, нам еще работать и работать. Ничего, со всеми договоримся.

Андрей сидел ошарашенный и не знал, что ответить.

– Поезжайте куда-нибудь к морю. Вы давно были у моря?

– Не помню.

– Вот видите. А там солнышко, успокоит вас, как и морская вода. И поезжайте не на две недели, как все, а на месяц как минимум, а лучше на все три, чтобы уж за все эти напряженные годы отдохнуть и расслабиться. Потом, когда придете в себя, позвоните, дайте знать. И мы вновь что-нибудь придумаем.

Лев Моисеевич ободряюще подмигнул, и Андрей впервые за последнее время почувствовал себя защищенным. Страхи ушли. Все оказалось намного проще, чем он ожидал. С каким-то странным чувством Андрей зашел в свой кабинет, взял вещи, которые могли ему понадобиться, – пару книг, свою партитуру – и вызвал такси.

* * *

Всю дорогу Андрей размышлял о том, что скажет матери. Идея отдыха у моря представлялась все более привлекательной. Умеют же люди заронить в чужую душу правильное зерно. И вот он уже думает, что это целиком его идея и что он вообще-то давно об этом мечтал, только не подворачивался случай, а тут взял и подвернулся. Но как воспримет все эти планы мать? Ей этот отдых еще нужнее, чем кому бы то ни было. Андрей вдруг понял, что нужно взять ее с собой. И таким образом закрыть сразу несколько проблем. Во-первых, так ему удастся хоть как-то заполнить образовавшуюся за все эти годы без отца пустоту, уделить матери внимание. Во-вторых, он выдернет ее из этой ужасной атмосферы произошедшего и мыслей последних дней. В-третьих, ему самому не придется о ней постоянно тревожиться. Она просто будет рядом.

Он открыл дверь своим ключом. Мать возилась с чем-то на кухне.

– Мам, ты дома? Я все решил, – Андрей чуть не кричал из коридора. – Мы с тобой едем наконец отдыхать, к морю и солнцу, греться, купаться и пляжиться. Мне в оркестре дают отпуск. Обо всем с директором договорились. Вещей возьмем немного, если что, на месте купим. Ни о чем не думай. А нет, что я говорю, тебе придется выбрать отель, самый лучший. А я билеты закажу по телефону, прямо из дома. Ты меня слушаешь?

Мать, не поднимая головы, протирала тряпкой поверхность стола, затем полоскала тряпку под краном и так же терла плиту, а потом опять стол. Ее движения были размеренны и монотонны. Лицо казалось бескровным.

– Я звонила в больницу. Жанна Аркадьевна в реанимации. Подтвердили инфаркт. Сегодня уже поздно, а завтра надо будет прямо с утра вещи отвезти.

– У нее нет родственников? Почему опять ты?