Пять историй болезни

Принимая во внимание эту точку зрения, давайте теперь рассмотрим отношения, прежде существовавшие между Шребером и его врачом и преследователем, доктором Флехсигом. Мы уже слышали, что в 1884 и 1885 годах Шребер перенес первый приступ нервного расстройства, который прошел «без каких-либо явлений, граничащих со сферой сверхъестественного». Пока он находился в этом состоянии, описываемом как «ипохондрия» и которое, похоже, не вышло за пределы невроза, Флехсиг был его лечащим врачом. В это время Шребер провел шесть месяцев в Университетской клинике в Лейпциге. Мы узнаем, что после выздоровления у него были самые сердечные чувства по отношению к доктору. «Главным было то, что после довольно долгого периода восстановления, проведенного в путешествиях, я окончательно исцелился; и потому для меня тогда было невозможно испытывать к профессору Флехсигу что-либо кроме живейшей благодарности. Я всячески выражал это чувство и при личном визите, который я вскоре нанес ему, и тем, что казалось мне соответствующим денежным вознаграждением». Нельзя не отметить, что в «Мемуарах» шреберово восхищение первым лечением Флехсига не было безоговорочным; но это легко понять, если вспомнить, что с течением времени его отношение резко переменилось. Абзац, непосредственно следующий за тем, что процитирован выше, свидетельствует о первоначально теплых чувствах по отношению к врачу, который столь успешно лечил его: «Благодарность моей жены была, возможно, даже еще более сердечной, так как она боготворила Профессора Флехсига как человека, вернувшего ей мужа, и поэтому она годами держала его портрет на своем письменном столе».

Так как у нас нету возможности каким-то образом разобраться в причинах первой болезни (знание которых, несомненно, необходимо для прояснения второго и более сильного заболевания), мы должны теперь погрузиться наобум в произвольное нагромождение обстоятельств. В течение инкубационного периода болезни, как мы знаем (то есть в период между июнем 1893-го, когда он получил назначение на новый пост, и следующим октябрем, когда он вступил в должность), ему несколько раз снилось, что его старое нервное расстройство вернулось. Однажды, кроме того, когда он находился в полудреме, у него было чувство, что, должно быть, это очень приятно – быть женщиной, отдающейся при акте копуляции. Сны и фантазии излагаются Шребером в непрерывной последовательности; и, если мы также объединим их тематику, мы сможем заключить, что одновременно с воспоминанием о болезни в его уме пробуждалось воспоминание о докторе и что принятая им в фантазиях позиция женщины с самого начала была ориентирована на доктора. Или, возможно, под влиянием сна о возвращении болезни у него появилось желание вновь увидеть Флехсига. Наше неведение в отношении умственного содержания первой болезни становится здесь помехой. Может быть, после той болезни у него осталось чувство приятной зависимости от доктора, которое теперь по каким-то неизвестным причинам усилилось до степени эротического желания. Эта женственная фантазия, по-прежнему остававшаяся ненаправленной, сразу же столкнулась с негодующим отрицанием – истинно «мужским протестом», используя выражение Адлера в несколько ином смысле. Но в последовавшем тяжелом психозе, который вскоре начался, женственная фантазия смела все на своем пути; достаточно лишь легкого исправления характерной для паранойи неопределенности манеры изложения Шребера, чтобы догадаться, что пациент боялся сексуального насилия со стороны своего доктора. Возбудителем его болезни в этом случае явился прорыв гомосексуального либидо; объектом этого либидо был, возможно, сам его первый доктор, Флехсиг; и его борьба против либидных побуждений привела к внутреннему конфликту, способствовавшему развитию болезни.

Здесь я на мгновение остановлюсь, чтобы принять на себя бурю негодующих возражений. Каждый, кто знаком с современным состоянием психиатрии, должен быть готов противостоять трудностям.

«Разве это не безответственное легкомыслие, нескромность и клевета обвинять в гомосексуализме человека столь высоких моральных устоев, каких придерживался бывший председатель апелляционного суда Шребер?» – Нет. Пациент сам рассказал всему миру о своей фантазии о превращении в женщину и принес в жертву высоким интересам все личные соображения. Таким образом, он сам позволил нам исследовать его фантазии, и, осуществляя их перевод на язык медицинских терминов, мы ничего не добавили к их содержанию.