Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

В обстоятельствах развала разговор об осмысленной «промышленной» политике в принципе был невозможен. Кроме того, страна прочно, как наркоман, села на иглу иностранных кредитов, которые лягут долговым бременем на Россию. «В 1990–1991 годах потребительский рынок пытались сбалансировать за счет многомиллиардных иностранных кредитов, дававшихся западными правительствами под политические реформы Горбачева, – вспоминал Андрей Нечаев. – После августовского путча 1991 года, когда власть фактически развалилась, иссяк и кредитный источник, оставив стране внешний долг более 120 миллиардов долларов (Гайдар в «Днях поражений и побед» оценивал задолженность Союза в свободно конвертируемой валюте к моменту формирования правительства реформ в 83 миллиарда рублей, притом что «платежи страны в конвертируемой валюте только на 1992 год оценивались в 29,4 миллиарда долларов, что было за пределами ее возможностей». – А. К.). А ведь именно на поставках зерна и продовольствия в счет кредитов в последние три года существования СССР базировалось практически все снабжение городского населения многими продуктами питания и другими потребительскими товарами. Сохранилась лишь гуманитарная помощь. Люди старшего поколения наверняка помнят посылки с гуманитарной помощью. Достаточно сказать, что даже армия частично снабжалась продовольствием за счет гуманитарной помощи, включая консервы из запасов бундесвера. Трагедия, внешне походившая на фарс».

Словом, работа группы Сабурова, человека весьма привлекательного и артистичного, который быстро передвигался по казенным коридорам правительственных дач, роняя пепел из трубки, превращалась в нечто абсолютно сюрреалистическое. Егор к нему хорошо относился, тем более что часть его команды – прошлой, настоящей и будущей – работала с Евгением Федоровичем: замами у министра экономики РСФСР были Владимир Лопухин, будущий министр топлива и энергетики в команде Гайдара, и Иван Матеров, оставшийся и в новые времена замминистра экономики. Сабуров настаивал на казавшейся многим логичной схеме реформ – сначала приватизация, потом либерализация цен. Та самая схема, более правильная, для которой время уже было упущено. Что и сам Сабуров, казалось бы, понимал, настаивая на стадиальности процесса реформ. Впоследствии, критикуя реформы Гайдара, он, тем не менее, признавал: «В 1989 году было еще вполне реально говорить о стадийности в процессе либерализации цен, который бы осуществлялся параллельно с процессом приватизации».

В 1989-м, не в 1991-м! Но ведь и приватизация, кроме малой, стояла на месте, чтобы запустить ее мотор, нужен был твердый и бескомпромиссный рыночник и администратор. О Сабурове Гайдар писал одновременно с разочарованием и симпатией: он «еще верит в возможность заключения работающего экономического договора между республиками… и, вместе с тем, явно сам видит, что фундаментальные проблемы, без решения которых никакой союз работать не будет, обходятся во всех проектах документов… Общее ощущение – очень многое знает, чувствует трагизм и критичность ситуации и в то же время не хочет брать на себя ответственность за тяжелые и непопулярные меры».

Не все могли правильно понять диспозицию. Молодой шведский экономист Андерс Ослунд, прекрасно говоривший по-польски и по-русски и романтически настроенный в отношении реформ в бывших коммунистических странах, впоследствии один из основных иностранных консультантов правительства реформ, появлялся в Москве в августе и сентябре, сначала вместе с Джеффри Саксом, затем с Дэвидом Липтоном: «Проведя несколько дней с группой Сабурова, я пал духом и собирался уехать из Москвы. Но в аэропорту встретил своего друга Александра Шохина, с которым безуспешно пытался связаться в течение недели. Шохин сказал мне, что на этой неделе он, Егор Гайдар и некоторые другие встречались с Геннадием Бурбулисом, доверенным лицом Ельцина, с намерением сформировать правительство. Было решено отказаться от идеи проведения реформы на союзном уровне и сделать ставку на Россию». Шохин дал понять Ослунду, что реформа будет по-настоящему либеральной – по польской модели и уже более или менее понятно распределение вице-премьерских ролей между ним и Гайдаром. Ослунд был чрезвычайно вдохновлен рассказом Шохина, но и предупрежден: до того как правительство не начнет работать, иностранцам лучше держаться подальше от группы Гайдара, иначе сам план радикальных преобразований окажется под огнем критики как навязанный Западом (хотя, например, в случае «Согласия на шанс» речь шла о программе, готовившейся совместно с западными учеными – таким образом она вызывала дополнительное доверие у лидеров западных государств). На долгие годы модернизация России станет личной одержимостью Андерса Ослунда, основателя стокгольмского Института транзитных экономик, а затем провал демократизации России – его болью. Андерс настолько близко к сердцу примет российский транзит, что его женой станет Анна Тягуненко, пресс-секретарь Егора Гайдара…