Пять поэм

Встань, виночерпий, и налей вина,
Дай жаждущей душе моей вина!

Пускай светла, пускай, как слезы наши,

Прозрачна будет влага пирной чаши.

И только пригублю я чашу, — пусть

В стесненном сердце замирает грусть.

Так много в жизни видел я веселья,—

Оно прошло, но памятно доселе.

Потом и память сгинет без следа…

Потом и я исчезну навсегда…

Встань, виночерпий, и налей мне чашу

Рубинового сока, ибо вновь

От складных слов я стал мудрей и краше,

Моложе стала старческая кровь.

Да, мой отец, Юсуф, сын Муйайеда,

Ушел навек, догнал кончиной деда.

Что с временем бороться? Все течет.

К чему вопить, что неоплатен счет?

Я видел смерть отца. Одним ударом

Я разорвал с его наследьем старым.

Я вырвал жало медоносных пчел

Из тела и забвенье предпочел.

Встань, виночерпий, не сиди без дела!

Налей мне чашу жидкого огня!

Чтоб тварь немая речью овладела,

Чтоб сразу в пот ударило меня.

Да, мать моя, из курдского селенья,

Скончалась. Все земные поколенья

Должны пройти. Все матери умрут.

И звать ее назад — напрасный труд.

Но глубже всех морей людское горе.

И выпей я все реки и все море,

Хоть сотней ртов прильни к его волне,—

Не исчерпать соленой чаши мне.

Один бальзам враждебен этим волнам:

Он называется забвеньем полным.

Встань, виночерпий, встань! Мой конь хромает.

Но чтобы он идти спокойно мог,

Налей вина, которое ломает,

Бросает в жар, но не сбивает с ног.

Хаджа-Умар — брат матери. Мне вскоре

Расстаться с дядей предстояло горе.

Когда я выпил горький тот глоток,

По жилам пробежал смертельный ток,

Во флейте горла пенье оборвалось,

А цепь молчанья вкруг него свивалась.

Встань, виночерпий! В погребе прохладном

Найди вино, как пурпурный гранат.

Глотнув хотя бы раз усильем жадным,

Посевы жизни влагу сохранят.

Где ближние? Где цвет моей семьи?

Где спутники — товарищи мои?

Чтоб улей полнился медовым соком,

Он должен жить в содружестве высоком.

Червяк растит свой шелковичный кокон,

Но в тесной келье той не одинок он.

Китайцы шелк своей обновки ткут

И под ноги друзьям циновки ткут.

И муравей под тяжестью хлопочет:

С товарищами он делиться хочет.

И если ты друзьям и близким рад,

Настройся сам на их согласный лад.

Пусть голос твой не прозвучит, как скрежет,

И стройного напева их не режет.

В чем равновесье? В помощи от всех.

Лишь этим достигается успех.

Встань, виночерпий, и вина мне брызни

Душистого, как мускус, — ибо в нем

Есть выжимки быстробегущей жизни

И сладостное дружество с огнем.

Доколе дом повергнут мой во прах?

Доколе пить отраву на пирах?

Ведь паутина рану то затянет,

То снова нас царапает и ранит,

То на руке нам остановит кровь,

То кровь из мух высасывает вновь.

Ведь этот дом, в котором столько горя,—

Непрочен, значит — распадется вскоре.

Встань, виночерпий, не беги от сборищ

И в чашу дивной горечи налей!

Все тайное мое откроет горечь,

Чем обнаженней, тем душе милей.

Забудь о прошлых днях, тоской увитых,

Давным-давно запечатлен их свиток.

О прошлых жизнях, сгинувших во мгле,

Не поминай, пока ты на земле.

Пускай прочел ты семь седьмых Корана,[257]

Пускай семь тысяч прожил лет, но рано

Иль поздно на краю твоих дорог

Семь тысяч лет пройдут, настанет срок.

Раз нам расти, чтоб сгинуть, суждено,—

Великим быть иль малым — все равно.

Встань, виночерпий! Утро наступило.

Налей вина, что можно и не пить,

Чтоб солнцем бы глаза мне ослепило,

Пред тем как их водою окропить.

Шел в Каабу курд и потерял осленка,

И начал бедный курд ругаться звонко:

«Куда в пустыню джинн меня завел?

Куда девался подлый мой осел?»

Кричал, кричал, внезапно оглянулся —

Осленок рядом… Тут он усмехнулся

И говорит: «Мне ругань помогла,

Без ругани я б не нашел осла».

Честней же, слово крепкое, служи нам!

Не то с ослом простимся и с хурджином.

А у кого коровья кротость, тот

Нигде потерянного не найдет.

Встань, виночерпий, не жалей глотка мне,

Налей такого жгучего вина,

Что только вымоешь простые камни —

И в яхонты их грязь превращена.

Не стоит возвеличивать ничтожных,

И слушаться их приказаний ложных,

И пред насильем голову склонять,

И пред глупцом достоинство ронять.

Как на скале воздвигнутая крепость,

В бореньях с жизнью прояви свирепость.

Кто небреженье вытерпел, — тот слаб.

Кто униженье вытерпел, — тот раб.

Носи копье, как шип несет шиповник,—

Тогда ты будешь многих роз любовник.

Что силу ломит? — Бранные слова.

А в жалобах немного торжества.

Встань, виночерпий, — ибо вечереет.

Я умственным насытился трудом.

Налей вина, оно меня согреет.

Я вспомню о рассвете золотом.

Двух-трех кутил возьмем мы на подмогу.

Веселье разгорится понемногу.

Луч солнца и пылинку золотит,

А шах твоих пиров не посетит.

Остерегайся жалованья шаха:

Кто служит в войске — недалек от праха.

Остерегайся милостей владык,

Не то сгоришь, как пакля, в тот же миг.

Огонь владыки жарок и прекрасен,

Но лучше быть подальше: он опасен!

Как мотыльков огонь свечи влечет,

Так манит нас и губит нас почет.

Дай мне вина такого, виночерпий,

Чтобы услышал я призывный клич,

Чтоб снова мысль была не на ущербе!

Меня, как Кейкубада, возвеличь!

Все твари мира, кроме человека,

В своей норе блаженствуют от века.

Лишь человек проклятья голосит,

Когда не слишком он, жадюга, сыт.

Хотя б один глоток его не допит,

Он тотчас небо жалобой торопит.

Хотя бы каплей вымочен дождя,

Он с облаком бранится, весь дрожа.

Хотя бы малость зной его и сушит,

Он в солнце камни с яростию рушит.

Сам будь как свет, чтоб мощь твоя росла,

Не замарайся от добра и зла.

Сам, как вода, любезен будь и нежен,

Сам, как вода, прозрачен и безбрежен.

Встань, виночерпий, хватит отговорок!

Найди мне ту волшебную струю,

Что на пиру сулит веселья ворох,

Становится оружием в бою!

Пляши, как ночью пляшут звезды в небе!

Пускай тебе изранит ноги щебень!

Пускай хромает конь — иди пешком.

На зуботычину ответь смешком.

Ты бремя всех поднять на плечи вышел.

Освобождать других, — что в жизни выше?

Когда же сам под тяжестью падешь,

Плечо, чтоб помогло тебе, найдешь.

Пришла пора кочевья и блужданья!

Не на себя смотри — на мирозданье!

Тяжел твой путь, а ноги в волдырях.

В путь, труженик! Все остальное — прах.

А если слаб, клади мешок заплечный,

Укройся дома. Время быстротечно.

Раз в обществе нет пищи для ума,

Запри свой ум в глухие закрома.

Чем привлечет пустая нас страница?

Куда без ветра челноку стремиться?

Встань, Низами! Твой замысел возник.

Тебе укажет Хызр благой родник,

И увлажнит твой самоцвет неюный

Студеная вода, любовь Меджнуна.