Пять сантиметров в секунду

Со следующей своей девушкой Такаки познакомился, конечно, тоже через работу. На третьем курсе он подрабатывал ассистентом учителя подготовительной школы. Четыре дня в неделю Такаки после лекций спешил на Икэбукуро, ехал по линии Яманотэ до Такаданобабы, пересаживался на линию Тодзай и приезжал в район Кагурадзака, где и располагалась школа. Коллектив был маленький: один учитель математики, один учитель английского, пять студентов-ассистентов, включая Такаки, который помогал учителю математики. Это был обходительный мужчина, ещё молодой, лет тридцати пяти, он жил в центре города, заботился о жене и детях, был чрезвычайно педантичен во всем, что касалось работы, обладал умом и обаянием и вообще был на своём месте. Сосредоточившись на подготовке учеников к вступительным экзаменам, он успешно вдалбливал в их головы азы математической науки и умело дополнял программу элементами высшей математики, время от времени демонстрируя ученикам красивые и доступные им формулы. Чтобы удержаться на месте ассистента, Такаки даже погрузился с головой в математический анализ, который изучал в университете. Почему-то он пришёлся учителю по сердцу, и в то время, как другие ассистенты заполняли классный журнал или выставляли оценки, Такаки поручались разного рода ответственные задания; например, он должен был подготовить черновой план урока или проанализировать, как изменились вопросы на вступительных экзаменах. Такаки из кожи вон лез, лишь бы оправдать доверие. Работа того стоила и к тому же очень неплохо оплачивалась.

Девушка тоже была ассистентом и училась в университете Васэда. Красотой она превосходила всех женщин из окружения Такаки. Невысокая, с потрясающей фигурой, прекрасными длинными волосами и поразительно большими глазами, она была красива, думал Такаки, даже не женской, а какой-то звериной красотой. Как бесстрашная олениха, как парящая в вышине птица.

Само собой, на девушку заглядывались. И ученики, и учителя, и студенты-ассистенты использовали любую возможность, заговорить с ней, и только Такаки почему-то держался от неё подальше. Он любовался девушкой издали, но понимал, что болтать с ней ни о чём непросто — слишком уж она красива. Наверное, именно поэтому он и стал подмечать в её поведении странности, если не сказать «отклонения».

Когда с девушкой заговаривали, она отвечала с очаровательной улыбкой, но произносила ровно столько слов, сколько требовалось, чтобы поддержать беседу. Никто в школе этой отчуждённости, казалось, не замечал, напротив, все считали девушку очень любезной и общительной.

«Красавица, однако нос не задирает, скромная и милая» — говорили о ней другие; Такаки это казалось странным, но бегать и разубеждать окружающих он не собирался, да и не задумывался особо, искренне они заблуждаются или просто делают вид. Если девушка не хочет сближаться с людьми, это её личное дело. Просто-напросто все люди разные, у каждой пташки свои замашки. Совать нос в такие дела — себе дороже, думал он.

Но в тот день Такаки не мог с ней не заговорить. Это случилось в декабре, в канун Рождества, на улице была холодрыга. Учитель математики, сославшись на срочное дело, ушёл пораньше, и в школе остались только Такаки с девушкой — им нужно было подготовить план урока. Прошёл почти час прежде, чем Такаки заметил, что с ней что-то не так. Он весь ушёл в сочинение заданий, но тут его внимание привлекло нечто странное. Девушка напротив сидела с опущенной головой и часто-часто вздрагивала. Её зрачки расширились, девушка уставилась на лист бумаги, но было ясно, что она ничего не видит. Её лоб покрылся бисеринками пота. Такаки удивлённо позвал девушку, ответа не последовало, тогда он вскочил и стал трясти её за плечи.

— Эй, Сакагути-сан! Что с вами? Вам нехорошо?

— …Летки.

— А?

— Таблетки. Запить. Питье, — сказала она безжизненным голосом. Такаки вылетел из кабинета в коридор, подбежал к установленному там торговому автомату, купил банку чая, открыл её и принёс девушке. Она трясущейся рукой вытащила из стоявшей у ног сумки упаковку таблеток и пробормотала: «Три…» Такаки вытащил три маленьких жёлтых пилюли, вложил их девушке в рот и дал запить чаем. Прикоснувшись пальцем к её влажным губам, он поразился тому, какие они горячие.

Эта девушка встречалась с Такаки всего три месяца. После себя она оставила столь глубокую рану, что забыть о ней было невозможно. Он думал о том, что такая же рана наверняка осталась и в её душе. Впервые он так внезапно в кого-то влюбился, впервые так сильно возненавидел другого человека. Два месяца они отчаянно старались любить друг друга ещё сильнее, один месяц думали только о том, как бы друг друга побольнее ударить, чтобы совсем добить. После дней невероятного счастья и блаженства настали дни столь невыносимые, что Такаки никого не мог попросить о помощи. Они швыряли друг в друга словами, которые нельзя произносить никогда.