Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга вторая

Генотип – совокупность наследственных свойств организма, обусловленная… Фенотип – проявление генотипа, это совокупность внешних признаков организма, обусловленных, кроме того, влиянием среды, условиями содержания и кормления. Животные с одинаковым фенотипом могут обладать значительно отличающимся набором хромосом; в то же время генетически идентичные или близкие особи – сибсы, полусибсы, помещённые в различные условия могут значительно отличаться как экстерьером, так и интерьером. Высокопородные животные более требовательны к внешним условиям, чем, например, неприхотливый низкорослый малопродуктивный местный скот. …И столь же безупречно правильно по поводу гомозиготных и гетерозиготных организмов, полного и неполного доминирования. То самое возвратное скрещивание, которое в школе нам так и не смогли объяснить, весьма удачно сюда приплетаю.

Преподаватель хмур и поначалу очень строг ко мне: я подсказывала, а Ген это, оказывается, не любит. И тем не менее я отвечаю хорошо, я просто легко беседую с ним. Я думаю, что источник моего обаяния в том, что я не гонюсь за высокой оценкой, а просто старательно, даже с удовольствием, отвечаю экзамен. Именно поэтому я получаю самую высокую оценку. Я умею сосредоточиться – это счастливое свойство. К выведению неких пород кур он остаётся равнодушен: ну вывели и вывели, правильно сделали; что тут ещё скажешь! Я думаю совершенно так же. Хорошо отвечаю на дополнительный вопрос. Преподаватель наконец говорит мне, не скрывая своего удивления:

– Вы знаете не всё. Но то, что Вы знаете, Вы говорите с пониманием.

Как он смог за 20 минут понять меня всю досконально! Обратным светом мгновенно освещаются для меня все его эффектные непростые лекции, вся его деятельность: какой он умный, без показухи, по-настоящему, уважительный, спокойный, доброжелательный. Ставит мне 5. И лишь потом смотрит в зачётку, радуется за меня, объясняет мне простецки, что он специально никогда заранее не смотрит в зачётку.

* * *

На другой день я с утра пораньше покупаю маленький, 0,5 кг; они совсем недавно появились, в небольших коробочках, очень красивый, бисквитный тортик в честь удачной сессии и своего отлёта домой. Мы завтракаем с Розой: пьём чай и без труда съедаем тортик вдвоём. В музее непривычно пусто и тихо. Кто – где. Выходим из клинического корпуса, и я норовлю поместить коробку от торта в мусорную урну, но получаю замечание от своей правильной подружки, что так делать неправильно. Она собирается провожать меня в Домодедово: я вижу, ей хочется проделать со мной хотя бы часть моего пути домой, к маме.

Этим летом Роза тоже, наконец, увидит свою маму.

По дороге в аэропорт Роза подробно рассказывает мне про корову по кличке Ubre Blanсa, она её даже видела. Эта корова – мировая рекордистка по надою; 20.000 литров за одну лактацию; живёт на Кубе. Чему, интересно, Розка может научиться в нашей стране, думаю я, совершенно потрясённая этим рассказом… Что означает «ubre blanсa»? Она в ответ смотрит на меня строго: ты должна сама знать! Я послушно сразу же вспоминаю: blanсa – белая. Но Роза всё равно недовольна и строга: ubre? Сдаюсь!

Подскажи, Роза, per fabor, – выпрашиваю я, заинтригованная. Роза лениво пеняет мне: но, Таня, ты же сдала анатомию, ты же учила! Нет, Rosy, я такого не учила! Ubre – вымя. Вспоминаю. Вымя – uber; похоже, конечно, но всё же немного не так. Таким образом, кличка коровы – Белое Вымя. Роза рассказывает: «Таня, знаешь, у неё на самом деле белое вымя, такое большое…» Она вспоминает свою Кубу и улыбается.

Не спеша подходим к стойке регистрации, сотрудницы аэропорта что-то отмечают в моём билете, отрывают посадочный талон, на Розку не смотрят, и мы с ней беспрепятственно идём дальше. А не далеко ли ты зашла, mia querida cubana amiga, говорю я вскоре ей. Нет, не далеко, нормально. Розе всё нравится, всё интересно, она улыбается довольная.

Но ты полетишь не отсюда, предупреждаю я Розку, чтобы она не очень радовалась, ты полетишь из Шереметьева; я обязательно вернусь к этому времени и тоже провожу тебя! Да, я знаю: Ше-ре-ме-тье-во; Роза смотрит по сторонам и счастливо улыбается. Современная застеклённая эстакада ведёт далеко на лётное поле, почти до самого самолёта. Мы с ней идём долго, но неутомительно. Короче, если бы Розе надо было в Новосибирск, она в тот день запросто могла бы улететь со мной. Но Розке совсем не надо в Новосибирск, и мы прощаемся.

– Как ты обратно пойдёшь, тебя сейчас не выпустят, – говорю я ей тихонько на испанском языке, словно не хочу, чтобы нас поняли.

Роза хладнокровно исправляет мою ошибку в испанском, затем на её лице появляется слегка надменное выражение:

– А я скажу, я ничего не понимаю. Я иностранка – и всё!!

Я невольно отхожу от толпы пассажиров в сторону, словно хочу теперь уже Розку проводить. Роза идёт обратно одна по пустому проходу, её очень далеко видно. Она не оборачивается.

* * *