Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга вторая

…А вот в моей памяти как на ладони и последний день той сессии, не могу удержаться, чтоб не описать; уже купили пиво. Но несправедливая злая декан Понурова (сколько она учебных часов выбросила!! у заочников итак очень мало часов; своя рука – владыка!) поставит Наталье для разнообразия, посмотрев, как мой Паша, на потолок, тройку по истории серебряного века (мне – 5), и я вижу её, как она расстраивается: сейчас пойду на четвёртый этаж (т. е. на филфак), я всё ей скажу!.. Как хорошо, что я в шуме услышала эти слова!

– Наташа, ты никуда не пойдёшь, – говорю я первое попавшееся, стою в двери как бы не пуская её; тоном, разумеется, нежненьким.

По счастью, нас слышат; Наталья Шуреева, завуч небольшой школы: Наташ, Наташ…, мастерски вешает однокурснице лапшу на уши. Та тяжело вздыхает и остаётся.

Почти у всех мои однокурсниц педколледж (очный!!!!!!), и они все просто умнички!

* * *

– Пустите Дуньку в Европу!

Тон какой – насмешливый-насмешливый, снисходительный! Высокомерный барский баритон. Пусть едет! Вернее, конечно, плывёт на пароходе! Нам не жалко! В этом тоне звучит несомненное преимущество нашего строя, хотя в то время, почти сразу же после революции, правильнее бы говорить – нашей власти. Но невольно происходит некое смещение понятий, аберрация. Во всяком случае, спустя почти 60 лет после революции я так услышала; мне почему-то кажется, что я одна в тот раз в театр ходила. А Дуньку превосходно сыграла Наталья Крачковская; заполошную, разумеется, неумную, некрасивую.

Эта фраза стала известной, домашней шуткой всех нас, удачным воплощением правоты подавляющего большинства оставшихся, несомненного морального превосходства. В зале звучит весёлый смех.

* * *

Зачёт по электрификации с/х пр-ва я решила получить раньше своей группы: у меня все лабораторные работы зачтены. Повторила всё, посмотрела, и прихожу на кафедру во второй корпус; в коридоре вижу пятую группу в полном составе: они организованно пришли за тем же самым. Кумарин сначала намекает мне, а потом уже почему-то злится и говорит мне ясно-понятно, что я зря пришла. Но сначала я так не считаю. Вижу Ольгу Спиренкову, уже прилично ожидающую своего первого сына – ей тем более пораньше нужен зачёт. Поскольку помощь в этот раз не от меня совсем, то Спиря со мной малознакома. Нет, она просто незнакома со мной вовсе.

Кумарин – это вам не наш староста; если у него есть возможность что-то сделать полегче, то он делает это не только для себя, но и для всей своей пятой группы. Но ему надо сделать так, чтобы посторонние не видели. Видя, что я не боюсь его и никуда не ухожу, он, наконец, говорит мне раздумчиво:

– А хочешь, я сделаю так, что ты никогда не сдашь электрификацию?!

Слово “никогда” староста пятой группы произносит в высшей степени плохо, для меня абсолютно безнадёжно. Никогда не сдам, выгонят из академии!.. Нашего преподавателя электрификации, высокого и толстого, лысого, я легко представляю себе молодым, почти мальчишкой, дружком или однокурсником отца Кумарина. Соседом! Кумарин живёт недалеко, в Подольске. Да кем угодно! Я нисколько не сомневаюсь: если сказал – сделает! Я жалею о напрасно потраченном времени и медленно выхожу из второго корпуса.

Неприятный осадок остаётся, и ещё какой! Учиться в этой Москве, где полно, как мы в то время говорили, блатных, мне время от времени надоедает, и я теперь решаю учиться звероводству в Иркутске. Среди своих. Я пишу Наде в Новосибирск об этом письмо, затем еду далеко на 143-м автобусе в городскую библиотеку, где мы с Наташей записаны, беру там «Справочник для поступающих в вузы» и смотрю координаты Иркутского с/х института. В Иркутске тоже звероводство преподают. И зачем я в эту Москву поехала?!

Мне делается легче.

* * *

– Норкина, – говорит мне спокойно Наталья Логвиненко, когда я просыпаюсь в выходной часов в 12. – Ты зачем будильник заводила? Сама спишь, а всех разбудила!

Все притихли, внимательно слушают, как я сейчас буду отпираться. В нашей комнате живут комнат пять, не меньше, и даже телевизор есть; стоит себе у девчонок на подоконнике. Я хотела посмотреть телевизионную передачу, посвящённую Новосибирскому академгородку, университету и физматшколе, случайно увидела в программе. Может, даже знакомых увидеть; всколыхнуть, оживить воспоминания. Наталья от имени всех ворчит на меня несердито, и я её не боюсь: мы с ней друзья.

Но странно: в ближайшую буквально субботу я окажусь в академгородке у знакомых девчонок в гостях наяву, и мы подробно поговорим по поводу этой, так несерьёзно пропущенной мною, передачи. Вот уж не чаяла. Хотя в жизни только так всегда и бывает!