Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга вторая

Экзамен по истории русской литературы ХХ века я сдаю Ю.И. Ольховской на 4; я выхожу с экзамена первая. Услыхав такое, многие однокурсницы стремительно собираются уходить – они слишком хорошо знают, как я знаю историю русской литературы ХХ века; им ясно, что Юля сегодня почему-то сильно не в духе. В их числе и моя любимица – Катя Андреева-Щанкина, учитель английского языка Екатерина Николаевна. Английский она посетила два раза: первое занятие и на экзамен потом пришла; преподаватель так говорил про неё, отсутствующую: «Катерина у нас – луч света…»…

Я вижу себя со своим маленьким сыном в читальном зале КФ. Внимательно всё осмотрев, Паша зачарованно произносит, глядя почему-то на потолок и по-английски: «an university»; он разводит в стороны своими крохотными ладошками, словно удивляется. Наслушавшись кассет, мой сын без труда подцепил безупречное английское pronunciation, даже исправляет меня. Я вижу: Катерина отложила ручку и внимательно на него смотрит.

Видели бы вы этот взгляд!

Но больше Паша ничего не сказал.

Я приватно шепчу Кате: не уходи. Между прочим, ей только это и надо: у неё в планах именно сейчас быстренько сдать экзамен. Она с готовностью перестаёт собираться и приготовилась внимательно меня выслушать.

А мне только этого и надо!

Так вот, сижу за первым столом, никому не мешаю, прямо перед носом преподавателя; Юля заходит с экзаменационной ведомостью, кладёт её на стол, и я, поскольку всё знаю, внимательно смотрю, что там написано у неё в ведомости. А там уже написаны две оценки, две пятёрки – у Ольги Верхоланцевой и Мошкович, или как-то так, они на занятия вообще никогда не ходят. Поймав мой пытливый взгляд, Юля недовольно переворачивает на столе лист, но поздновато, конечно…

Отвечаю очень хорошо, она даже останавливает меня. Пьеса Вампилова «Старший сын», я её не знала раньше, как раз перед экзаменом прочла. Кратко биография драматурга, перечислила его другие пьесы; герои, конфликт… Третий вопрос: стихотворение «Гамлет» Пастернака, история создания, семантика, средства выразительности.

Этим стихотворением открывается сборник «Стихотворения Юрия Живаго», говорю я, читаю наизусть. Она несколько даже удивляется, слушает меня с одобрительной улыбкой. Рассматривать его можно в нескольких планах: и как написанное от имени актёра, играющего в пьесе Шекспира, и вместе с тем как слова самого Гамлета, принца Датского, одинокого среди сонмища предателей. Я не успеваю договорить Юле, что в гипотетическом авторе этого текста можно увидеть и личность главного героя романа доктора Юрия Живаго, и биографический подтекст, и моление о чаше самого Христа. Она перебивает меня, мне не понравилось, куда они все вечно спешат, день только открылся; так это Вы по Баевскому хотите рассказывать… Хорошо, не надо. Хорошо. Да уж, прочла эту тонюсенькую брошюрку-шпору, пособие для поступающих в МГУ, думаю я, как будто и без Семёна Баевского смогла бы разобраться во всём, но а уж как прочла, осмыслила, то всё – это моё! Какая разница, где это я прочла, думаю я о Юле неприязненно. И за такой ответ, остановленный, она посмела поставить мне 4!

А у Натальи Шуреевой стихотворение Марины Цветаевой, написанное весной 18-го года (дата написания проставлена в билете), в нём есть приблизительно такие строчки:..ненавижу голод голодных и сытость сытых… Пока Юля бесконечное число раз ходит-выходит, Наталья спрашивает у меня, что я думаю по этому поводу. Но не надо понимать буквально, в самом начале гражданской войны ещё такого голода не было, все продукты исчезли постепенно, позднее. Здесь что-то другое; иносказание; я не знаю. Странно, что я не могу включиться в смысл стихотворения Марины Цветаевой. Наталья уходит с экзамена. Так что мне ещё повезло, все вопросы для меня оказались простыми.

…Тань, зачем они сами так делают, сетует Катерина. Но я совсем не хочу забивать ей голову не тем перед экзаменом; всё нормально, я сама виновата, нечего рассматривать, что там на столе у преподавателя, и Юля отомстила мне, как смогла… Правильно сделала! Мы смеёмся. Ты сейчас хорошо сдашь, вот увидишь, заходи! Я почему-то уверена, что Юля сейчас начнёт ставить хорошие оценки. Так и есть: просто вылетает с экзамена счастливая Наталья, я забыла её фамилию, пять.

Тань, это она твою пятёрку Наташе поставила, говорит, переживая за меня, Щанкина. Но я не согласна с такой постановкой вопроса: мне всё глубоко безразлично. Четвёрка – тоже очень хорошая оценка, обожаю; мне вполне хватит. Заочники учатся основательно, подолгу, переходят с курса на курс; Наталья перевелась к нам со старшего курса, я ей написала контрольную по синтаксису простого предложения, 100 рублей, и как я радовалась этим деньгам, если бы вы знали! По полгруппы заказывали мне контрольные.

В глубине души я, наверное, медленно, но верно шла к тому, чтобы оставить в покое КФ.