Пять тысяч слов

— Уважаемая фэй ошибается, — почтительно возразил тайшигун. — Главным в учении о дао является следование естеству. Когда же человеческая дерзость противится этому, исход может быть печален. Так, летописи рассказывают, что в незапамятные времена божественный создатель Пань-гу, сотворив землю и небо, вырезал из белого нефрита луну, а из яшмы — зайца. С тех пор яшмовый заяц живет на луне и толчет в ступе снадобье бессмертия. Однажды знаменитый стрелок Хоу-и, убивавший из лука мышь на расстоянии в тысячу ли, решил добыть зайца с луны. Тот, испугавшись, предложил Хоу-и подарки, но стрелок отверг их, потребовав волшебный порошок. «Зачем он тебе, земному человеку? — сказал заяц. — Получив его, ты нарушишь естественный порядок и будешь несчастен». Хоу-и, однако, не внял мудрости зайца и забрал заветное средство. Затем произошло следующее. Жена Хоу-и, любопытная Чан-э, дождавшись, когда мужа не было дома, проглотила снадобье. После этого она превратилась в жабу и улетела на луну, навсегда расставшись с мужем. Тот, кто мечтает о бессмертии, должен смотреть на луну: в ясные ночи на ее светлом диске хорошо видны темные очертания яшмового зайца и несчастной Чан-э, вечно живущей на небесах в облике жабы.

Веер замер в руке Дэ фэй. Опустив глаза на циновку, она некоторое время молчала, затем, оглянувшись на берег озера, тихо произнесла:

— Речи, в которых государь уподобляется женщине, могут счесть дерзкими...

Цянь остался невозмутим.

— Фэй просила совета — я дал его, — сказал он.

Красавица вздохнула:

— Мудрым советом не всегда легко воспользоваться. Что значит «смотреть на луну»?

— Это значит — видеть то, что есть, и постигать сущее. Путь в страну бессмертия никому не известен, а жаба с зайцем видны каждое полнолуние. Разве этого мало, чтобы уяснить, в чем истина?

Дэ фэй внимательно посмотрела на тайшигуна.

— Вы считаете, — медленно проговорила она, — что бессмертие человеку не нужно?

— Да, — просто ответил Цянь. — Оно ненужно и невозможно, ибо нарушает великий естественный порядок — дао. Так пусть государь постигнет эту истину. Тогда он забудет страну Белых Облаков и навсегда останется с вами, дорогая фэй. В этом и состоит для вас второй путь. Он более труден, но истинно мудр.

Красавица, подумав, в сомнении покачала головой:

— Боюсь, что я не смогу убедить государя в ненужности бессмертия.

— О, это можно сделать! — проникновенно сказал тайшигун. — Надо только, чтобы государь увидел разницу между малым знанием и великим. В книге «Чжуан-цзы» об этом говорится так. Далеко на севере, в океане обитает рыба Гунь, величина которой достигает неизвестно скольких тысяч ли. Эта рыба превращается в огромную птицу, имя которой — Пэн. Опираясь о вихрь или смерч, Пэн взлетает на девяносто тысяч ли и направляется на юг. Цикада и голубь, смеясь над Пэн, говорили: «Когда мы поднимаемся в воздух, то просто взлетаем на вяз или сандаловое дерево. А иногда не долетаем даже до них и садимся на землю, вот и все. Зачем же взлетать на девяносто тысяч ли?» Тому, кто владеет малым знанием и не осознает этого, не понять вещей великих. Подобно цикаде и голубю, он всегда будет считать, что овладел совершенством. Так, многие восхищаются долголетием старца Пэн-цзу, прожившего восемьсот лет. Но так делают лишь те, кто не знает, что в глубокой древности росла цедрела да-чунь. Восемь тысяч лет длилась ее весна и столько же — осень!.. Мечтающий о бессмертии не знает многого, он не ведает о словах мудреца Чжуан Чжоу, который говорил: «Настоящий человек древности не знал ни любви к жизни, ни ненависти к смерти; не радовался своему появлению на свет и не противился уходу из жизни; безразлично приходил в этот мир и безразлично покидал его, и это все. Он не забывал того, что было для него началом, и не доискивался до того, в чем заключался его конец... Это означает, что он не прибегал к разуму, чтобы противиться дао, не прибегал к человеческому, чтобы помогать небу». Существует великий порядок; в соответствии с ним человек является смертным; зачем же доискиваться бессмертия?

Дэ фэй в задумчивости поправила складки своего убора. Какая-то печальная мысль положила тень на ее лицо.

— Может быть, ваши слова и мудры, — сказала она. — Но они не дают человеку надежды. Учение о дао не вытесняет из сердца скорбь. Человек живет и потом умирает — разве это не печально? Зачем жить и что-то делать, если надлежит исчезнуть? Всю жизнь стремиться к чему-то, работать не покладая рук, а потом уйти из мира и не увидеть плодов труда своего — разве это не вызывает отчаяния? Нет, все-таки смерть ужасна, в ней есть какая-то жестокая несправедливость!

Цянь понимающе покачал головой.