Пять жизней и одна смерть

После всего я лег рядом, она прижалась ко мне, свернувшись клубком, словно котенок, а я обнял ее своими большими руками, закрывая и защищая от окружающего мира. Я понимал, что должен уйти, но не мог, оттягивал этот миг на каждую следующую секунду.

Когда за тонким тюлем стало совершенно светло, я погладил ее по волосам, еще раз провел рукой по теплой коже спины, ягодиц, ног. Она подняла сонные глаза на меня и все поняла:

– Тебе пора?

– Да, – с горечью в голосе ответил я.

– Не страшно. Это «сегодня» будет всегда со мной.

– Не говори так, Астрид.

– А что мне говорить? Больше эта ночь не повторится.

– Астрид…

– Не надо, Иосиф. – И она закрыла мой рот поцелуем.

– Но мы можем…

– Нет, мы не можем. Ты женат, я знаю. И у тебя есть ребенок. Да и я замужем, – с грустью произнесла она.

Весь мой запал разбился о ее аргументы, о те слова, что она произнесла вслух. Когда они еще не были сказаны, я мог возражать, мог представлять себе иную реальность, мог быть беспечным и счастливым. Но теперь они стали действительно ощутимыми, словно гири, которые привязали к моим ногам, чтобы я не смог больше воспарить в облака.

– Давай тогда просто забудем обо всем, что вне этой комнаты, хотя бы на пять минут, – предложил я, сдаваясь.

Она кивнула, и мы прижались друг к другу еще крепче. Я целовал ее зарумянившиеся щеки, тонкие полупрозрачные веки, нос, кончик которого устремлялся вверх, мелкие морщинки вокруг глаз, тонкие брови и гладкий лоб.

После чего, понимая, что неизбежное наступает мне на пятки, что время невозможно растянуть до безграничности, я отпустил ее, спокойно встал, поднял свою одежду и пошел в ванную. Через какое-то время вышел полностью собранный, с влажными волосами и намерением еще раз ощутить вкус ее губ. Астрид лежала на смятой кровати в длинной хлопковой сорочке, а по ее прекрасному лицу стекали струйки слез.

– Ты плачешь? – спросил я встревоженно.

– Нет, это просто соленая вода. Не обращай внимания. Слишком много эмоций, вот они и ищут выход.

Я сел на край кровати, провел грубой ладонью по по-детски нежному лицу, поцеловал в соленые дорожки.

– До свидания, Астрид. До свидания.

Она мягко улыбнулась, поняв смысл моих слов, и ничего не ответила, только взмахи пушистых ресниц говорили со мной в тот момент.

И я ушел».

– Мистер Олд, мы вас уже обыскались. И как не стыдно вам – пожилому джентльмену – прятаться в саду и не откликаться, когда вас зовут.

Я улыбаюсь приятной молодой медсестре, думая: «Странная она. Может, специально не хочет оставлять его одного».

– Прости, милая, слух уже не тот. Я замечаю только шелест листьев, особенно когда ухожу в воспоминания, – отвечаю я ей, тяжело вздыхая.

– Да, да, я это уже слышала – и много раз. А теперь пойдемте. Вам надо поесть и принять лекарства, да и отдохнуть тоже не помешает.

Она помогает мне подняться, затем провожает в мою комнату, где меня ждут тосты с ветчиной и сыром и чашка ароматного кофе. Леопольд сидит там же.

– Кофеек остывает, Ёся, – говорит он, широко улыбаясь. – От кого прячешься?

– Ни от кого, – слишком резко отвечаю я.

– Ты чего это? Не с той ноги встал или артрит допек вконец?

– Не знаю. Устал, наверное.

– Хватит хандрить. Я тут такое прочитал в том журнале, помнишь, мне дочка привезла… – Он начинает взволнованно рассказывать о расследовании самого громкого ограбления банка, но его прерывает входящая медсестра:

– Леопольд, Иосифу пора принимать лекарства, и вам тоже. И сходите в сестринскую, пусть вам измерят давление, а то эти расследования доведут вас до приступа.

Он отмахивается от нее старой дряхлой рукой и медленно ковыляет в коридор.

Под присмотром медсестры приходится выпить порцию разноцветных таблеток. После чего я съедаю бутерброды, выпиваю чашку некрепкого кофе, в голове туманится, силы вконец иссякают, и я опускаюсь на кровать.

«Десять минут отдыха – и продолжу», – думаю я и закрываю глаза.

Просыпаюсь уже в привычной для себя кровати Анны.

«О нет, нет, нет! Как же так! Как я могла так крепко уснуть», – ругаю себя я.

Мне нужно было дочитать. Ну что за напасть эта старость!