Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение

Но начал вспоминать и меня понесло, прорвало, так сказать, плотину забвения. А ведь я хотел ограничиться рассказами про наших домашних животных, ограничившись лишь минимально необходимыми воспоминаниями о своей первой семейной жизни. Но не удержался! Ладно, хоть на бумаге изложил, может, теперь легче станет.

После переезда из общежития в их квартиру я попытался и Олю заразить своей любовью к животному миру, тем более что у нас была отдельная и довольно большая комната. Пробовал вытаскивать ее на «Птичку», завел аквариум и террариум с тритонами, оборудовал на закрытом балконе жилище для джунгарских хомячков. Но тщетно. Понимания мои увлечения ни у кого в их семье не вызвали. А рождение Ярослава послужило причиной для удаления всех этих емкостей («чтобы ребенку не повредить излишней влажностью») сначала в комнату к ее бабушке, а потом и вообще из квартиры. Последнее было даже смешно: бабушке тритоны мешали, потому что они вылезали на край аквариума и с ней по ночам разговаривали. Пришлось на кафедру в нашу вонючую лабораторию всех перетаскивать.

Родители моей первой жены сами по себе люди были совсем неплохие, только полностью подчинялись всем ее желаниям и прихотям и всегда принимали ее сторону. Мне кажется, они дочек почему-то побаивались. А Ольга им реально мстила за то, что они якобы не дали ей самореализоваться и стать оперной певицей. Когда я это от нее же и услышал, то сильно удивился: никогда не подозревал о ее потенциальных певческих способностях. По-моему, это была очередная химера. И если папа еще иногда старался держаться в стороне от всяких разборок, то мама неслась ей на помощь по любому поводу с любого конца Москвы.

Первое твердое намерение все прекратить у меня появилось месяцев через пять после рождения Марины, поздней осенью 1979 г. У них с Ярославом почти ровно два года разницы.

Однажды, еще на работе, я почувствовал резкие боли в том месте, где должен быть аппендикс. Кафедральные всезнайки в один голос поставили диагноз: острый приступ аппендицита, и, рассказав массу жутких историй, предложили отправить меня в больницу на скорой прямо из института. Но я на это не согласился, хотя необходимость операции сам чувствовал, и решил сначала заехать домой, чтобы что-то с собой в эту больницу прихватить, ну и предупредить всех.

И можете себе представить – она мне не открыла дверь в «свою» квартиру Вечером и утром у нас вроде бы все было нормально, и я спокойно пошел на работу. Но оказалось, что за время моего отсутствия она вспомнила какие-то мои «прегрешения» двухдневной давности. Типа вместо того, чтобы прийти вовремя и купать ребенка, я задержался на работе и от меня пахло спиртным. Поэтому она решила меня сейчас наказать и в квартиру не пускать, добавив через дверь:

– Если родители захотят, может, и пустят к вечеру. Когда вернутся. А со своим аппендицитом иди куда хочешь. Хоть под забор помирать!

У меня сил даже на короткие объяснения уже не было. Кроме того, я из опыта знал, что если черная полоса пришла, то остается только ждать ее окончания и стараться до этого супругу не прибить. А хотелось все больше и больше, чего я конкретно и опасался. А вдруг не сдержусь.

Однако в этой конкретной ситуации ждать я уже не мог, позвонил в скорую из автомата, и меня забрали с улицы. Естественно, отвезли в ближайшую больничку. Врачи посмотрели результаты анализа крови и сделали срочную операцию под местным наркозом, причем делали ее практикантки или стажерки. Какие-то несерьезные барышни, постоянно хихикающие. Естественно, при этом присутствовал преподаватель-хирург, который мне объяснял:

– Надо же воспитывать смену. Вы же сами в институте работаете, должны понимать. Ваш случай – рядовой, воспаление еще только началось. Ну что может случиться? Сейчас они сделают «чик» – и все.

Я помню еще шутил, просил все-таки его приглядывать, чтобы случайно чего лишнего не отчикнули. Чем заслужил очередной всплеск хихиканья.

После происшедшего я решил, что нашей совместной жизни точно пришел конец, тем более, что через пару дней после этой рядовой операции началось осложнение и температура стремительно полезла вверх. Но на третий день (черная полоса, видимо, в условиях форс-мажора прошла быстрее, чем обычно) моя супруга явилась в нашу затрапезную палату на шесть коек с дочкой на руках. Она устроила всем больным бесплатный спектакль со вставанием на колени около моей кровати, извинениями и клятвами перемениться раз и навсегда.

Мне уже было совсем плохо, и чтобы все это побыстрее прекратить, я пообещал сразу не уходить, лишь бы только она побыстрее оставила меня в покое. Да и детей стало жалко. В бреду я все думал: а если меня больше не будет, что же она из них вырастит?

Потом (по ее же настоянию. Опять с подключением родителей) меня под расписку забрали из больницы домой, но мне становилось все хуже и хуже, и пришлось врачам скорой вскрывать шов. Оказалось, что практикантки лишнего ничего не отрезали, зато забыли внутри кусок бинта – отсюда и послеоперационные осложнения. Слава богу, что не скальпель!