Западные спецслужбы тоже очень трудно было заподозрить в приверженности к Православию. Тем не менее, в операциях по раскачке советского народа они активно разыгрывали и «церковную карту». В эфире иностранных «голосов», вещавших на СССР, регулярно звучали православные проповеди и передачи. Конечно, очень трудно предположить, чтобы радиокомпании, связанные с разведывательными органами, пригласили на работу какого-нибудь простого, случайного священника. Но он и не был «простым» и «случайным». Вел передачи епископ Василий (Родзянко) – внук председателя Государственной Думы Михаила Родзянко, одного из главных организаторов заговора против Царя в Феврале 1917-го. А его внук, в миру Владимир, сперва подвизался в РПЦЗ, был одним из ближайших доверенных учеников митрополита и масона Антония (Храповицкого).
Родзянко был священником в Сербской церкви. В 1949 году югославские коммунисты начали борьбу с религией и осудили его на 8 лет, как и множество других священников и монахов. Но тут и обнаружилось, что он совсем «не простой». Другие остались сидеть по тюрьмам, а за Родзянко ходатайствовал сам архиепископ Кентерберрийский Джеффри Фишер, и его освободили. На Западе он сразу оказался очень востребован, причем совершенно разными конфессиями и службами. Он преподавал богословие в Оксфорде и Свято-Сергиевском институте в Париже (международное экуменистическое заведение под юрисдикцией Константинопольского Патриарха). Возглавил и вел русские православные проекты на «Би-би-си», на «Радио Ватикана», по «Голосу Америки». Со временем перебрался из Англии в США, перешел в Американскую Церковь и стал епископом Вашингтонским. Правда, тематика его передач, вроде бы, была чисто духовной – просвещение заблудших душ в СССР. Но ведь и духовное можно подавать так, чтобы влиять на политические взгляды.
В Советском Союзе появились и «православные диссиденты». Еще в 1965 году молодые священники Глеб Якунин и Николай Эшлиман выступили с протестом против гонений на Церковь, написали письмо в Патриархию. По сути, вопросы они подняли совершенно правильные, некоторые архиереи одобрили содержание письма. Но вели себя священники по-юношески фрондерски, вызывающе. Начали поднимать шум, распространять свое послание в копиях. Кстати, оно было и совершенно несвоевременным. Брежнев-то гонения прекратил, а скандал мог навлечь новые неприятности. Увещевания не помогли, и Патриарх Алексий (Симанский) запретил их в служении, уволил за штат. Эшлиман после этого стал работать художником. Но Якунин не смирился и не покаялся. Присоединился к политическим диссидентам. Включился в борьбу за «права верующих». Но уже не только православных, а всех скопом, вместе с сектантами. Да и заключалась эта борьба в том, чтобы собирать негатив на действия советских властей и пересылать за границу или передавать иностранным журналистам.