Пятьдесят оттенков ярости (СИ)

Однако в университете профессора не желали облегчать нам жизнь. Почти постоянно они занимали выходные семинарами, экскурсиями и прочим. За всей этой суматохой я не заметил, как прошел почти месяц. Месяц вдали от Нины. Месяц без ее тела рядом, месяц без ее запаха, месяц без поцелуев, месяц без прикосновений. Господи, как же я хочу к ней! В начале февраля, наконец, выдались свободные выходные, но мы с Джеймсом до такой степени устали, что сил куда-то ехать просто не было. Так что этот уик-энд мы решили провести в Оксфорде, отсыпаясь. Но не тут-то было. В пятницу вечером я, как обычно, связался с родителями, дядей Леоном и Хим. Те ответили довольно быстро, как всегда. Однако от моего внимания не укрылось то, что все четверо были чем-то озабочены, а моя сестренка, и вовсе, явно старалась спрятать что-то за волосами, постоянно поправляя их так, чтобы падали на лицо.

— В чем дело? — спросил я после традиционного приветствия.

— Ничего страшного, мы сами все уладим, — поспешно заявил папа. — Учись и не думай об этом.

Мой отец никогда не умел врать, поэтому я отчетливо распознал попытку ввести меня в заблуждение. Голос моего родителя едва заметно дрожал, с лица еще не схлынула краска гнева, а глаза сверкали. Я пропустил мимо ушей откровенную ложь Мартино Перида и обратился к Хим:

— Малышка, убери волосы с лица, пожалуйста.

Сестренка, молча, покачала головой и набросила на личико еще больше рыжих прядей.

— Родная, прошу! — воскликнул я. — Мне очень важно знать, что с тобой случилось!

— Отчим подкараулил ее возле «Блейк» — вот, что случилось, — мрачно вмешался дядя Леон. — Вот, попадись мне этот мерзавец…

Я не слушал. Перед глазами стала красная пелена, а в ушах зашумело. Мою сестричку тронул какой-то ублюдок, а эта компания сидит и рассуждает, что БЫ сделала с ним при встрече! «Бы» у них, видите ли! Значит, Эннио Ферассо до сих пор не щеголяет разбитым лицом, не ползает по полу в крови, не просит пощады?! Нет уж, я такого не допущу! Но сначала нужно увидеть, что конкретно сделал этот гад.

— Химена, — прорычал я, не узнав собственный голос. — Убери. С лица. Волосы. Немедленно.

— Лучше подчинись, Хим, — предупредил ее мой отец. — Когда Гастон говорит с такой интонацией, это означает: «если-не-послушаешь-я-все-здесь-разнесу-к-чертям». Как бы нам не пришлось платить за разрушенное общежитие.

Моя сестра тут же отбросила волосы назад и, рыдая, посмотрела в монитор компьютера. Я ахнул. Все личико Хим было разукрашено свежими синяками и ссадинами, нос заткнули ватными тампонами, но кровь из ее рассеченной губы все еще сочилась. Кроме того, голову даю на отсечение, что на шее малышки виднелись пятна от пальцев. Ее душили! Ну, все! Пусть этот Эннио молится! Не произнеся больше ни слова, я разорвал связь, захлопнул ноутбук, схватил телефон и заметался по комнате, бросая в рюкзак кое-какие вещи. Попутно я набрал номер того пилота, которого оставил здесь папа. Тот ответил уже после второго гудка.

— Алло?

— Через час самолет должен быть на взлетной полосе! — прорычал я. — Или я собственноручно засуну Вашу голову в двигатель! И даже не думайте звонить отцу! А если он позвонит сам, скажете ему, что тогда я забронирую билет на первый же самолет до Буэнос-Айреса, и тогда точно не успею вернуться к понедельнику! Пусть думает, что хуже! Я абсолютно серьезно!

— Будет сделано, сеньор! — воскликнул перепуганный летчик. — Я немедленно звоню в диспетчерскую и заправляю самолет. — Жду Вас в аэропорту на входе.

— Хорошо, — кивнул я и отключился.

Отец тут же позвонил, но я отклонил вызов, схватил рюкзак, вызвал такси сразу в сам город, а не к кампусу, и бегом помчался к дому нового друга. Джеймс прямо-таки остолбенел, когда через десять минут я, пыхтя и отдуваясь, очутился на пороге.

— Ты чего? — удивленно спросил он. — Пожар что ли?

— Хуже! — выдохнул я, опершись руками в колени. — Долго объяснять! Я пришел… сказать, что… что завтра мы… не сможем по-пойти гулять.

— Это я, как ни странно, и сам уже понял, — заявил Джеймс. — Давай-ка, проходи и…

— Некогда! — выдохнул я. — Сейчас приедет такси, и я… поеду в Бу…

— О, Господи! — охнул Джеймс. — Дома что случилось?

— Можно… и так сказать, — кивнул я. — Еду, чтобы… набить морду одному психу, ко-который избил Хим!

— Так! — воскликнул мой новый друг. — Ну-ка, пройди, сядь, подожди меня. Две минуты ничего не изменят — такси-то еще не приехало. А я тем временем соберусь.

— Куда? — опешил я.

— Ну, ты же не думал, что я позволю тебе лезть в драку одному, — развел руками Джеймс. — В конце концов, два кулака — хорошо, а четыре — лучше. Подержу хотя бы этого урода, чтобы не трепыхался.

На том и порешили. Нам потребовалась минута, чтобы обо всем сообщить матери Джеймса. Увидев панику на наших лицах, она не стала возражать, взяв только обещание с сына держать ее в курсе. Через пять минут же мой друг был готов. Телефон вибрировал беспрерывно. Плевать. Сяду в такси — отключу. Наконец, в перерывах между звонками отца, мамы и дяди Леона, на экране высветился незнакомый номер. Я схватил трубку:

— Алло?