Пятьдесят оттенков ярости (СИ)

Оба энергично закивали. Тогда только мы с Джеймсом вышли из дома. После этой разборки злость моя улеглась, но теперь мне требовалась доза любви и ласки, которую я мог получить только от Нины. Мне дико хотелось забыться в ней. Но что делать с другом? Вести его домой прямо сейчас — значит, остаться там и увидеть любимую куда позже. Нет, это исключено. Я взорвусь, если не окажусь рядом с ней через десять минут.

— Слушай, — обратился я к Джеймсу. — Давай сейчас пойдем в то место, где я катался на роликах. Ты пока побудешь там. Мне нужно зайти за Ниной.

Мой приятель понимающе улыбнулся и заявил:

— Не теряй времени. Я прогуляюсь пока по городу. А вы, когда закончите «заходить друг за другом», позвоните мне.

— Спасибо, друг! — воскликнул я и рванулся, было, в сторону дома любимой, но Джеймс поймал меня за шкирку.

— Слушай, а как вы ребенка назовете?

— Какого ребенка? — опешил я.

— Ну, не знаю там, мальчик или девочка у вас родится. Или близнецы.

— Так нам как бы рано пока об этом думать…

— А если не забежишь по дороге в аптеку и не купишь презервативы, будет самое время задуматься.

Лишь тогда до меня дошло, что я, и впрямь, был без «резинок». Тут же воображение нарисовало десятки картинок с тем, что было бы, не напомни мне Джеймс про защиту. Вот, после моего отъезда Нина звонит и сообщает, что беременна. Вот, я бросаю «Оксфорд» и возвращаюсь, чтобы работать и содержать семью. Вот, мы с Рикардо не позволяем Ане отвести дочь на аборт. Вот, эта самая Ана порывается меня кастрировать. Вот, Рикардо орет на меня за непредусмотрительность. А вот, я получаю нагоняй от родителей. И что дальше? Без образования я не смогу устроиться на нормальную работу, да и сама Нина загубит свое будущее. С ее талантом, по ней плачет Академия Наук, а я перечеркну жизнь девушки собственными руками (или не совсем руками). Да уж, умеет мой новый друг организовывать встряски! Теперь контрацепция станет для меня одним из первых пунктов в жизни!

— Ох, да! — спохватился я. — Обязательно! Спасибо тебе еще раз!

С этими словами, я все же рванул к дому Нины, высматривая по пути аптеку. На полдороге удача мне улыбнулась. Аптека была и даже уже открылась. Не переводя дух, я влетел туда и, остановившись возле кассы, выпалил:

— Две пачки презервативов, пожалуйста!

Фармацевт тут же положил передо мной нужные коробочки. Расплатившись, я схватил их и был таков. Конечно, в обычный день, мне вряд ли удалось бы купить подобные вещи из-за банального стеснения. Но сегодня просто было не до этого. Я так соскучился по своей девочке, что ни одно стеснение не могло остановить меня на пути к ней.

Вот и дом Симонетти. Впрочем, мне тут же пришлось нырнуть за ближайший угол, потому что оттуда вышла Ана во всеоружии своей красоты. Я выглянул из-за дома, за который спрятался, и увидел, как женщина садится в свою машину и уезжает. Интересно, куда это она в субботу, с утра пораньше? А, неважно, ее отъезд нам с Ниной сейчас на руку. Можно будет не сдерживать стонов. Да и лезть в окно вместо того, чтобы, как нормальный жених, войти через дверь, мне тоже совсем не улыбалось.

Едва автомобиль Аны скрылся из вида, я подбежал ко входу в дом и нажал кнопку звонка. Надеюсь, моя девушка уже проснулась. Но вот, дверь открылась, и я наконец-то встретился взглядом со своей возлюбленной. Моя душа тотчас стала на место. Я рядом с ней! Я дома, черт возьми! Но что это? Почему Нина плачет? Почему по ее бледному лицу проходят мокрые дорожки слез? Я снова разозлился. Кто расстроил мою девочку?! Кому жить надоело?! Вот, сейчас я выясню имя этого урода, — и полетят клочки по закоулочкам!

— Что с тобой, любовь моя? — немедленно спросил я.

Нина вместо ответа бросилась мне на шею с криком:

— Гастон! Ты здесь!

— Ну, конечно, здесь, любимая! — воскликнул я, обняв ее в ответ. — Как же иначе? Приехал в Буэнос-Айрес, поговорил с одним человеком и, прямо не заходя домой, сразу побежал к тебе! Ну, скажи, солнце мое, кто тебя так расстроил? Почему ты плачешь?

И снова девушка не ответила на мой вопрос. Она вдруг сама как-то взволнованно спросила:

— Гастон, ты ведь по-прежнему любишь меня, правда?

— Господи! Ну, конечно, люблю! Больше всего на свете! Малышка, что же с тобой произошло, если ты начала сомневаться в моей любви?!

— Ты… ты не позвонил мне вчера. И я подумала, что надоела тебе.

— Что?!

Я был так возмущен, что забыл обо всем. После того, что мы творили на каникулах и в течение всего последнего месяца, после всех моих клятв, слов любви и обещаний — она до сих пор не верит мне! Проклятье, что я должен сделать, чтобы доказать свою искренность, верность и бесконечную любовь?! Но тут гнев сменило чувство вины. А ведь я, действительно, не подумал о Нине, когда не позвонил ей вчера. Идиот! Бедняжка, наверное, всю ночь с ума сходила — вон, какая бледная! И что еще она должна была подумать?! Господи, никогда себе этого не прощу!