Пятеро детей и Оно

Ситуация грозила в любой момент обернуться необратимыми последствиями. Роберт и Сирил в панике переглядывались. Антея, состроив весьма выразительную гримасу, отстегнула от пояса английскую булавку. Это была стратегическая булавка. Она соединяла юбку с корсажем, которые тут же поспешили расстаться друг с другом. Впрочем, Антею сейчас это мало тревожило. Улучив подходящий момент, она с заговорщицким видом передала булавку Роберту, и тот мигом скользнул к дороге.

Всем четверым было ясно: если Ягненочек стал таким взрослым, то у него обязательно должен быть настоящий взрослый серьезный велосипед. И он действительно обнаружился у дороги. Великолепный велосипед последней модели, со свободным ходом заднего колеса. Роберт и сам давно мечтал о таком, и это была одна из причин, по которой ему хотелось скорее стать взрослым, но сейчас его мысли работали в совершенно ином направлении. Он торопливо пустил в ход булавку. Одиннадцать проколов в заднем колесе и семь в переднем (сравнять их количество Роберту помешало шуршание листьев орешника, давшее знать, что остальные тоже идут к дороге) сделали для Ягненочка невозможной намеченную поездку в Мейдстоун. Роберт торопливо сжал руками обе шины, и шипение воздуха возвестило ему, что его усилия увенчались успехом.

– У тебя, к сожалению, совершенно колеса спустили, – объявил он Ягненочку, поражаясь, как быстро освоил науку вранья.

– И впрямь, – пощупал колеса Сирил.

– Это прокол, – как бы установила причину Антея, продемонстрировав загодя приготовленную колючку, которую вроде бы только что подобрала возле велосипеда.

Взрослый Ягненочек (или же Хилари, как, по-моему, его больше пристало теперь называть) прикрутил к заднему колесу насос и принялся бурно накачивать в него воздух, но вскоре убедился, что Антея права.

– Надеюсь, рядом найдется коттедж, где мне одолжат ведро воды, – с досадой проговорил он. – Придется теперь проверять, где дырка, и ставить заплату на камеру.

Коттедж отыскался, и, как оказалось, его хозяева даже предоставляли проезжающим мимо велосипедистам возможность перекусить и помощь в ремонте. Так что Ягненочек и четверо его ближайших родственников получили вполне неплохую еду в виде бутербродов с ветчиной и запили ее вполне сносным чаем. Платить за все это пришлось из пятнадцати шиллингов великанского гонорара Роберта, потому что денег, к большому разочарованию остальных, у Ягненочка с собой не было (такое порой случается даже с самыми взрослыми). Но, главное, Роберта перестал наконец мучить голод, и он мог теперь целиком и полностью посвятить себя решению главной задачи.

Несчастные дети со всей деликатностью, но очень настойчиво пытались уговорить Ягненочка (или Сент-Мора) провести остаток дня в лесу. Собственно, от остатка-то этого оставалось совсем чуть-чуть к тому времени, как он наклеил заплатку на восемнадцатый прокол. С облегчением подняв взгляд от завершенной работы, он вдруг как-то весь напружинился и поправил свой щегольской галстук.

– К нам приближается леди, – бросил скороговоркой он. – Ради всего святого, сгиньте отсюда домой или хотя бы спрячьтесь. Не хочу, чтобы меня увидели в компании грязных детишек.

Братья и сестры были и впрямь достаточно грязные, потому что Ягненочек, пребывавший еще в младенческом состоянии, изрядно припорошил их перед походом в лес садовой землей. Требование же исчезнуть прозвучало, как позже отметила Джейн, до того тиранически, что все четверо поспешно удалились на заднюю половину участка, оставив его в компании фланелевого костюма, маленьких темных усиков и зеленого галстука встречать молодую леди, которая шла от калитки по саду, ведя за руль пострадавший в дороге велосипед.

Из коттеджа немедленно показалась хозяйка. Молодая леди издали начала разговор с ней, а Ягненочек, когда девушка проходила мимо него, галантно приподнял шляпу. Дети не расслышали, о чем она завела разговор с хозяйкой, хотя, спрятавшись за ближайшим углом возле кормушки для свиней, подглядывали и подслушивали изо всех сил, что в сложившейся ситуации считали совершенно честным и справедливым, ибо несчастный Ягненочек, по меткому замечанию Роберта, пребывал «в совершенно ненормальном для себя состоянии», и его-то слова, когда он наконец заговорил напряженно-вежливым тоном, они расслышали все до единого.

– Прокол? – спросил он. – В таком случае не могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, если, конечно, не возражаете?

Из-за свиной кормушки послышался сдавленный смех. Взрослый Ягненочек (а скорей Деверё) метнул в них косой злобный взгляд.

– Вы очень любезны, – одарила Ягненочка исполненным благодарности взглядом молодая леди.

Она выглядела немного смущенной, но, как отметили Сирил и Роберт, «без всяких кривляний и глупостей».

– Ну и разобрало же его, – прошептал за свиной кормушкой ошеломленный Сирил. – Мне-то казалось, он клейкой собственных камер на полжизни вперед сполна насладился. Вот интересно, как бы она себя повела, если бы знала, что это на самом деле двухлетний ноющий, воющий глупый ребенок?