Пятидесятилетняя женщина

Вскоре я покинул Флоренцию. Свадьбу отпразднова­ли у Хардингов, пришла тьма народу поесть и выпить шампанского за их счет. Тито с женой сняли квартиру на Лунгарно, а старый граф вернулся на свою уединенную виллу на холмах. Я еще раз приехал во Флоренцию толь­ко через три года, да и то на неделю, и опять остановился у Хардингов. Начав расспрашивать о старых знакомых, я тут же вспомнил про Лауру и ее матушку.

— Миссис Клейтон возвратилась в Сан-Францис­ко, — ответила Бесси, — а Лаура с Тито живут на вилле у графа. Они очень счастливы.

— Завели детей?

— Нет.

— Выкладывай все, — сказал Чарли.

Бесси наградила мужа красноречивым взглядом.

— Не могу понять, почему вот уже тридцать лет терп­лю мужчину, который действует мне на нервы, — заявила она. — Они отказались от квартиры на Лунгарно. Лаура очень потратилась на виллу, там не было даже ванной. Провела центральное отопление и купила мебель, что­бы там можно было жить. А тут еще Тито просадил в покер круглую сумму, и бедняжке Лауре пришлось за него платить.

— Он, кажется, где-то служит?

— Одно только слово, что служил, да и этой службе пришел конец.

— Бесси хочет сказать, что его выставили, — ввернул Хардинг.

— Ну, короче говоря, они решили, что жить на вилле будет дешевле, да и Тито, как казалось Лауре, будет держаться подальше от греха. Ей нравится сад, она сделала из него картинку. Тито от нее без ума, старый граф тоже к ней привязался, так что все и в самом деле обернулось к лучшему.

— Возможно, вам будет интересно узнать, что в чет­верг на прошлой неделе Тито был в клубе, — заметил Хар­динг. — Играл как одержимый, уж и не знаю, сколько он там спустил.

— Не может быть, Чарли! Он обещал Лауре больше не играть.

— Когда это игрок держал такое обещание? Все будет, как в прошлый раз. Он прольет слезу, скажет, что любит ее, но это долг чести и если он не достанет денег, то пус­тит себе пулю в лоб. И Лаура опять за него заплатит.

— У него у бедного нет воли, но это его единствен­ный недостаток. Он не такой, как большинство мужей-итальянцев, не изменяет Лауре и к тому же сама добро­та. — Бесси посмотрела на Хардинга с напускной сурово­стью. — Мне еще предстоит найти безупречного мужа.

— Тогда не тяни, начинай искать поскорее, милая, не то будет поздно, — парировал он с усмешкой.

Я возвратился в Лондон, оставив Хардингов во Фло­ренции. Мы с Чарли Хардингом плохие корреспонденты, прошло около года, прежде чем он мне написал. Как обыч­но, он сообщал, чем был занят все это время, упомянул, что съездил в Монтекатини на воды и вместе с Бесси на­вестил их римских друзей. Писал он и о наших общих знакомых во Флоренции: такой-то недавно приобрел ра­боту Беллини, а такая-то отправилась в Америку подавать на развод. «Полагаю, вы слышали о семействе Сан Пьетри, — писал он дальше. — Нас всех это так потрясло, что мы только о них и говорим. Бежняжка Лаура страшно переживает, а ведь она ждет ребенка. Полиция все время ее допрашивает, от чего ей, понятно, не становится легче. Разумеется, она сейчас живет у нас. Суд над Тито будет в следующем месяце».

Я не имел ни малейшего представления, о чем идет речь, поэтому немедля написал Хардингу. На мою просьбу объяснить, в чем дело, он ответил длинным письмом. Я изложу только голые факты этой жуткой истории, и по возможности кратко. Узнал я о них частью из письма Хардинга, частью из того, что рассказали мне он и Бесси че­рез два года, когда я снова у них гостил.

Граф и Лаура сразу прониклись друг к другу симпати­ей. Тито радовался, что между ними быстро завязалась сердечная дружба: отцу он был предан так же сильно, как любил жену. Тито нравилось, что граф стал наезжать во Флоренцию чаще, чем раньше. В квартире имелась сво­бодная комната, граф жил в ней по двое-трое суток, когда у них останавливался. Он и Лаура обходили антикварные лавки и по дешевке покупали для виллы старинные вещи. Граф имел подход к продавцам и разбирался в антиква­риате. Мало-помалу вилла с ее просторными комнатами и мраморными полами утратила запущенный вид и пре­вратилась в уютное жилище. Лаура увлеклась садоводством, они с графом часами корпели над планами, а затем наб­людали, как рабочие возвращают садам их былое велико­лепие.