Пятизвездочный миллиардер

Тускло освещенный зал настолько невелик, что со сцены хорошо видны изъяны некрашеных стен – щербины, трещины и рассохшиеся швы, обнажившиеся кирпичи выглядят так, будто вот-вот вывалятся. Почти десять вечера, зал полон преимущественно тридцатилетними мужчинами и женщинами, но среди них попадаются модно одетые юнцы и даже несколько пятидесятилетних личностей, по виду стареющих хиппи. Гари еще никогда не выступал перед столь зрелой аудиторией, в прежние его концерты перед ним расстилалось море лиц девчонок, непоколебимых в своей визжащей преданности. В зале тихий гул переговаривающейся публики и даже, если не показалось, легкий трепет предвкушения чего-то увлекательного. Зрители разглядывают Гари, как очаровательного незнакомого зверька, впервые представленного на всеобщее обозрение, им не терпится узнать, чем он удивит.

Гари сидит в сторонке, пока хозяин кафе с приятелями освобождают пространство на низкой тесной сцене, сдвигая вбок громоздкую ударную установку. На часах ровно десять. Обычно в это время он дома и ждет выхода в Сеть своей виртуальной подруги Фиби, чтобы рассказать ей, как прошел его день, и узнать о всех передрягах, случившихся на ее работе. Нынче, впервые за три месяца, он не сидит перед компьютером, но, скорее всего, ничего не пропустит. Уже больше двух недель Фиби не появляется в интернете. Иногда Гари ждет ночь напролет, поглядывая на окошко мессенджера, но она пропала бесследно.

Однако он продолжает нести эту вечернюю вахту – больше по привычке, нежели в надежде, – хотя понимает, что вряд ли их общение возобновится. Гари кое-что повидал на этом свете и сознает, что прекрасная дружба с Фиби Чэнь Айпин не увенчается сказочным финалом. Он знает, какова реальная жизнь: стоит тебе упасть, и ты забыт, особенно в Китае. Все бегут дальше, им некогда оглянуться. В отличие от песен, которые он когда-то исполнял, история с Фиби не завершится милым радостным рефреном. Все новое и удивительное, чем он хотел бы вместе с ней насладиться (пустяки вроде предложенного ею совместного угощения молочным коктейлем «Пенистый чай»), останется неизведанным.

За две недели тщетного ожидания Гари составил историю своей жизни, в интернете собрав фотографии и статьи о себе, которые подтвердят, кто он такой на самом деле. Заполняя делом ночные часы, он прилежно трудился с десяти вечера до рассвета, хоть и понимал всю бесплодность своих усилий. Всякий, кто взглянет на жалкие фрагменты мозаики его жизни, подумает: какая пустая и печальная жизнь была у этого парня, да ее и жизнью-то не назовешь. Однако для Фиби вполне довольно этого убогого монтажа, чтобы понять: он уцелел и стал совсем другим. Но теперь она не увидит доказательств его бытия, и Гари, глядя на тщательно отобранные материалы, гадает, зачем вообще старался. Может, не столько для того, чтобы убедить ее в своей замечательности, сколько чтобы самому увериться, что жизнь его все-таки была и он имеет право на существование в этом мире.

Никаких объяснений ее внезапному исчезновению нет, но он и не пытается их найти. Гари не настолько глуп, чтоб добиваться ответа, да и при любом раскладе он бы вряд ли его получил. Скорее всего, она разорвала отношения, не задумываясь и уж тем более не переживая. Нынче так заведено. Дружба, любовь и даже семья забываются мгновенно. Фиби Чэнь Айпин. Наверное, даже имя это ненастоящее.

Гари поправляет микрофон на стойке. Публика расселась и притихла, свет в зале гаснет, Гари в луче прожектора. Он откашливается и слышит свое дыхание, усиленное микрофоном. Прожектор бьет ему в глаза, заставляя щуриться. Публика замерла, но Гари чувствует беспокойное напряжение зала. Во взглядах зрителей сквозит смущенная растерянность от незнания, как им воспринять его личность. В рукописной афише на входе, выполненной жирным черным маркером, всего лишь значится: «Сюрприз вечера – артист Гари Гао». Никакой рекламы и шумихи не было, а завсегдатаи кафе привыкли к тому, что обычно вечер завершается выступлением серьезных молодых фолк- или джазовых музыкантов. Однако нынче они сбиты с толку, ибо смутно знакомое имя с афиши вроде как принадлежит знаменитости-пустышке. Кажется, он был поп-звездой? Наверное, это все же кто-то другой, тот человек не стал бы выступать в подобном заведении.

На сцене парень в растянутой желтой майке, черных джинсах и замызганных кедах. Обритая голова, землистый цвет лица, словно он недавно оправился от болезни. Вообще-то худобой и нездоровым видом он не отличается от других молодых музыкантов, выступавших здесь прежде. Но что-то в нем иное – в том, как он берет микрофон и как держится на сцене, словно ничего другого сейчас для него не существует.

Какой-то он дерганый. Видимо, под кайфом. Но говорит спокойно, даже чуть вяло, и улыбается.

– Песня не моя. В смысле, не я ее написал. Это, так сказать, копия оригинала.

По залу прокатывается добродушный смешок.

– Можете смело считать ее фальшивкой, как и все прочее в нынешней жизни.