Пятизвездочный миллиардер

– Представляешь, я потерял твою карточку и только на днях случайно ее обнаружил. Почему бы, думаю, не позвонить и не пообщаться толком? Мы сто лет не виделись, наверняка у нас много перемен. Как насчет того, чтобы выпить по рюмочке либо пообедать-поужинать?

Пауза; хлопнула дверца машины.

– Это было бы замечательно, только, понимаешь, сейчас дел невпроворот. Куча работы, да еще я приступила к проекту, который всем проектам проект.

– Ну да, конечно. Похоже, что-то интересное. Какого рода проект?

– Ох, штука сложная, боюсь даже, мне не по зубам. Прости, я тороплюсь. Давай как-нибудь я перезвоню? Как только маленько разгребусь с делами.

Джастин помолчал, представив ее заваленной ворохом финансовых бумаг, в которых она ничего не смыслит. Первым порывом было предложить ей свою помощь – он вспомнил, как неумело она управляла маленьким кафе в Малайзии, путаясь в бухгалтерии и опаздывая с оплатой счетов. Но сейчас в ее голосе слышались жесткость и уверенность, хорошо знакомые по долгому общению с дельцами. Фраза о проекте не по зубам была явно для красного словца.

– Хорошо, звони, как сможешь.

В трубке зашуршало, словно ее неплотно прикрыли рукой, послышался приглушенный мужской голос: «Я пойду займу столик».

– Инхой, ты еще здесь?

– Ступайте, я вас догоню, – сказала она в сторону, затем вернулась на линию: – Алло? Рада тебя услышать, Джастин. Ну что ж, скоро свяжемся. У тебя все хорошо?

– Да, все прекрасно.

Инхой издала тихий смешок.

– У тебя всегда все прекрасно. Ладно, созвонимся. Пока.

Джастин понимал, что она, конечно, не позвонит.

Разговор иссяк на пороге его квартиры. А ему представлялась долгая беседа, в которой он с бокалом вина устроится на диване, будет слушать рассказ о том, как она очутилась в Шанхае, и отметит ее готовность в ближайшее время вместе пообедать. Теперь же с телефоном в одной руке и «Шанхайским ежедневником» в другой он стоял на коврике у двери, не зная, что ему делать дальше. Джастин все же прошел в кухню и налил себе бокал вина. Свет включать не стал – летнее вечернее небо и огни соседних зданий создавали в гостиной цветные сумерки. Сев на диван, он смотрел на ставшую уже привычной подсветку небоскребов. Ничто из задуманного им никогда не венчалось успехом.

Наверное, это был наш последний разговор, подумал Джастин. Жаль, что он так сложился, однако надо было предвидеть, чем все закончится, и заготовить вежливое прощание. Хотя в свете их прошлых отношений это полутораминутное общение стало неожиданным бонусом, цивилизованной сдержанной кодой бурной симфонии. Видимо, этого вполне достаточно для «финала», коим стоит удовольствоваться. В конце концов, в их последнюю встречу в Малайзии, когда они были молоды, она сказала: «Пожалуйста, больше никогда со мной не заговаривай».

Пятнадцать лет назад он хотел признаться ей в любви или еще как-то проявить свою влюбленность. Сейчас он понимал, что это было бы мальчишеской бравадой, совершенно внезапным, односторонним заявлением. Признание никого бы не обрадовало, но он бы все равно его сделал. Однако план тот, как и большинство других его замыслов, рухнул.

Кампания в прессе по спасению кинотеатра «Новый Кэтэй», возглавляемая Инхой и «Друзьями старого Куала-Лумпура», возымела беспрецедентный охват. Журнал «Воскресная звезда» поместил на обложке фотографию старика-индуса, который пятьдесят лет просидел в своей будочке на парковке, сторожа кинотеатр от ночного проникновения злоумышленников. Снимок был сделан приятелем Инхой, профессиональным фотографом, который использовал старомодную полноформатную камеру, сумевшую передать все морщины на лице старика и сверкающие белки его глаз, направленных прямо в объектив. Какая судьба его ждет, если кинотеатр закроют? Ежедневно на газетных страницах какая-нибудь местная знаменитость из числа актеров и режиссеров делилась воспоминаниями о своих детских походах в кино и художественных впечатлениях, определивших ее профессиональную стезю.

– Кашу заварили богатые детки, поучившиеся в заморских университетах! – негодовал Шестой дядя, позвонив Джастину. – На эту старую рухлядь всем плевать, кроме кучки идиотов, проникших в газеты. Почему твои друзья такие козлы?

Джастин хотел возразить, что они не его друзья, а Дункана. Однако братец, как всегда, сумел остаться в стороне – он хороводился с той самой компанией, что выступала против семейных планов по кинотеатру, но домашние сняли всякую ответственность с его «творческой натуры». Никто ни разу не попросил его урезонить свою подружку и постоять за фамильные интересы. Инхой по-прежнему бывала в их доме. На правах невесты Дункана она избегла всякой критики и успешно справлялась со своей ролью, при родителях становясь удивительно послушной и кроткой. Казалось, Дункан одним своим присутствием сглаживает конфликт, в угоду ему все разногласия мгновенно забывались. Причиной огорчений был только Джастин, не способный реализовать семейные замыслы.