Пятнадцать лет скитаний по земному шару

В один из воскресных дней, мучимый очередным приступом безысходной тоски, я покинул компанию, слушавшую граммофонные пластинки, и взобрался на свою излюбленную скалу. А затем бросился в волны и поплыл к Острову акул. Тело мое горело от ожогов медуз. Я держал направление к большому замшелому камню, который то обнажался, то скрывался под волной. Взобравшись на камень, я увидел у берега много людей, приветственно махавших мне руками. Боль в ступнях заставила скорее вернуться. Любопытные обыватели окружили меня, среди них была взволнованная Бетти; она увела меня домой.

В газете появилась заметка, что какой-то русский плавал на Остров акул с ножом в зубах — на случай нападения хищников.

Миссис Тук устроила вечер, пригласила всех родственников и неожиданно объявила меня женихом Бетти.

Один из родичей произнес речь:

— Счастлив должен быть человек, выбравшийся из такой варварской страны, как Россия, где люди живут в грязи, оборванные, питаясь только черным хлебом и кислой капустой.

Он обратился ко мне:

— В нашей среде вы будете с ужасом вспоминать о своей прошлой жизни. Сейчас же после свадьбы мы поможем вам стать австралийским гражданином…

Его слова я ощущал, как удары, больших усилий стоило мне сдержаться. После этого вечера я потерял сон. «Ты должен был вовремя остановить девушку, — говорил мне внутренний голос, — не дать ее мимолетному увлечению разрастись. Она тянулась к тебе, не желая выйти замуж за нелюбимого человека. Ты сочувствовал Бетти, а она все больше привязывалась, чувство ее крепло…»

Вспомнился такой эпизод. Китаец-огородник доставил семье Тук овощи. После его ухода Бетти воскликнула: «Ненавижу китайцев!» А я промолчал… Видимо, незаметно для себя я погряз среди самодовольных лавочников, в обывательском, мещанском болоте, потерял чутье…

С каких же это пор ее родня стала видеть во мне жениха?! Вдова Тук с ее торгашескими ухватками, все окружение этой семьи представились мне отталкивающими, а сама Бетти бесконечно чужой.

Решение созрело мгновенно — прочь отсюда! Перед рассветом я покинул этот дом. Свои вещи не взял, в кармане была только мелочь. Мне следовало получить недельный заработок в мастерской, но я туда не пошел. Любыми способами добраться до Франции, а оттуда с помощью русских революционеров-эмигрантов вернуться на родину — лишь об этом были мои мысли…

В Сиднее уже началось движение, открывались магазины, люди спешили на работу. Мне повстречался русский парень. Фамилия его была Кутузов. Под мышкой он нес гитару, в руке узелок. Он сказал, что идет пешком в Ньюкасл, где нетрудно поступить на пароход.

Мы купили хлеба, сыра и вышли на дорогу. Был конец июня — середина австралийской зимы, но погода стояла жаркая. Пройдя километров тридцать, мы расположились на ночлег у небольшого озера и разожгли костер.

Утром позавтракали, закурили. Кутузов рассказал, что пробыл в Австралии около двух лет, работая на угольных шахтах Ньюкасла.

— Не знаю, как остался жив, — говорил он. — Дня не проходило без несчастного случая. Работают там только иммигранты, они мрут как мухи. Хозяева не обращают никакого внимания на крепление кровли, им нужна только прибыль, а гибель людей их не беспокоит. В России я тоже работал шахтером около Владивостока. Говорили, будто в Австралии рабочему человеку жить хорошо, я и поверил, поступил матросом на пароход, добрался сюда. А на шахтах Ньюкасла только и думалось: сегодня за мной смерть придет или завтра? Уехал в Сидней, работы не нашел, деньги кончились…

Кутузов взял гитару и заиграл вальс «На сопках Маньчжурии». Потом начал петь о царской власти, погубившей в войне с Японией множество человеческих жизней. Были в этой песне слова: «…Что в царстве далеком, где вечно, всегда недород, правительство держит во мраке глубоком, в невежестве русский народ…»

Двинулись дальше, без денег и хлеба, а аппетит у нас был здоровый; Кутузов говорил, что съел бы целого барана.

— Если бы я умел так играть и петь, как ты, то сумел бы заработать, выступая перед фермерами, — шутливо сказал я спутнику.

Он ничего не ответил, глянул на меня и зашагал к домику, стоявшему невдалеке от дороги. Кутузов подошел к самой двери и запел. Вышла женщина.

— Уходите к дьяволу с вашей музыкой, у нас дети спят! — прошипела она.

Была холодная ночь, когда мы достигли небольшой железнодорожной станции. Здесь стояло несколько товарных вагонов с мешками цемента, накрытыми брезентом. Мы забрались в вагон, улеглись на мешках и прикрылись брезентом, но холод не давал заснуть. А из здания гостиницы возле станции слышались веселые голоса, смех.

Кутузов вскочил, схватил гитару:

— Подожди, я попытаю счастья.

Через несколько минут донеслись звуки гитары и топот танцующих. Вскоре мой спутник вернулся.

— Вставай! — радостно воскликнул он. — Есть деньги и на ночлег и на билеты до Ньюкасла!

Утром мы сели в поезд и через два часа были в Ньюкасле.

НА ПАРУСНИКЕ ЧЕРЕЗ ТИХИЙ ОКЕАН

В ПОРТУ стояло много парусников под германским, норвежским, датским и другими флагами. Большая часть их перевозила уголь к западным берегам Австралии.