Пиф-паф, прекрасная маркиза!

Но когда все во главе со стариком двинулись в указанном направлении, Василиса схватила светлобородого за рубашку и прошептала:

— Осторожнее. Вдруг они еще там?

В ответ тот неожиданно прикрыл ее руку своей ладонью и сказал:

— Не бойся. Все хорошо.

Голос его, густой и бархатистый, казалось, проникал в самую душу Василисы. А тепло его руки она еще долго ощущала на своих пальцах. Какие хорошие у него руки, невольно подумала Василиса. Теплые, сухие и совсем не грубые. А ведь он крестьянин, занимается тяжелым физическим трудом. Как же ему удалось сохранить такие руки?

Она могла бы думать о нем еще очень долго, если бы не властный голос старика, призывающего посмотреть на что-то.

Глава 14

Дойдя до поваленного дуба, Василиса не без трепета огляделась по сторонам. Подумать только, она была здесь всего каких-то пару часов назад, а теперь словно попала в другое место. Нет, все осталось таким, как было, но что-то изменилось в самой Василисе. Сейчас она была уверена, что находится в добрых руках. Что бы ни случилось, о ней обязательно позаботятся. Доверие к людям, к которым она наконец добралась, возникло словно само собой, появилось из ниоткуда, но Василиса чувствовала, что на этот раз не ошибается.

Все, кроме светлобородого, замешкавшегося с Василисой, уже стояли у выкопанной бандитами ямы. Тут же валялся труп одного из подручных Федора — Димона. Увидев его, Василиса искренне огорчилась. Почему именно он? Димон был не совсем безнадежен, во всяком случае, какие-то ростки светлых чувств в нем иногда пробивались. И вот именно его угораздило схлопотать пулю от бандитов Хруща. Впрочем, и банда Хруща понесла урон. Неподалеку валялся прыщавый парень — Серый, который домогался Василисы. Руки у него были раскинуты в разные стороны, остекленевшие глаза смотрели в небо. А в груди торчал нож, похожий на тот, который Василиса видела в руках у Федора и который тот угрожал пустить в дело, если девушка вздумает врать.

Василиса сказала об этом старику, но тот пристально разглядывал то, что лежало возле выкопанной бандитами ямы, ярко блестя на солнце.

— Золото! — ахнула Василиса. — Они его бросили!

— Золото… да самоварное!

Старик поддел блестящий кусок ногой, и все увидели, что это сплющенный самовар. Вот из-за чего бандиты сцепились друг с другом! Передрались из-за старого самовара. Из-за куска латуни, отдаленно похожего на золото, погибли два человека.

— Откуда тут взялся самовар?

— Трудно сказать, — пожал плечами старик. — А ты уверена, что сказала злодеям ориентиры неправильно?

— Конечно.

— Значит, это не то место.

— Разумеется, не то. От дуба надо было идти до какого-то быка. А я им этого не сказала.

— От дуба? От этого дуба?

— Другого мы поблизости не нашли.

— Идти до быка? — не унимался старик. — Ты уверена, что правильно запомнила бабушкины слова?

— Она сказала именно так. Смотреть на дуб и идти до быка.

Старик застыл, словно громом пораженный. Похоже, последние слова Василисы его по-трясли.

— Ах, вот она что тебе сказала! — воскликнул он. — Так бы сразу и говорила!

— А я разве не так сказала?

— Ты сказала, идти от дуба. А на дуб надо смотреть. Это же совсем другое дело!

Василиса не видела никакой разницы, но для старика эта разница была.

— Смотреть на дуб и идти до быка, — бормотал он себе под нос. — Ну, брат! Ну, хитер! Пошли отсюда!

— А как же клад? — растерялась Василиса. — Как же золото? Оно должно быть где-то здесь.

— Нет тут ничего.

— Но дуб…

— Это не тот дуб.

И старик, больше ничего не объясняя, быстрыми шагами двинулся прочь. Его спутники не привыкли задавать вопросы. И молча двинулись за старшим. Недоумевающей Василисе, если она не хотела остаться одна в лесной чаще, не оставалось ничего другого, как пойти за ними.

— А как же мертвые? — догнала она старика. — Что с ними будет?

— Потом придут люди и упокоят их тела.

— Но их же убили!

— И что?

— Надо вызвать полицию!

— Нет! — твердо сказал старик. — Никакой полиции тут не будет.

— Но это же преступление! Его надо расследовать!

Хотя что тут расследовать? Кто-то из людей Хруща застрелил Димона. А Федор в отместку всадил нож в грудь Серому. Или наоборот, первым напал Федор, а Хрущ уже действовал в ответ.

Но старик стоял на своем.

— Мертвых теперь ждет высший суд. А убийц… Что же, и на них найдется управа.

— Но полиция…

— Пока я жив, судьбы здесь будет вершить один Господь! Люди не имеют права судить друг друга, нет у них такой власти.

— Но вы же судите своих! Бабушку же мою, например, изгнали.

— Она сама выбрала свою судьбу. Мы ее не неволили. Она могла выйти за своего жениха и жить с ним вместе с нами. Но она решила отбить жениха у другой девушки. Конечно, после этого им пришлось уйти. А ее мать, жена моего несчастного брата, неразумная женщина, последовала за своей дочерью. Кто виноват? Только гордыня и своеволие твоей бабушки.

— Погодите, — помотала головой Василиса. — Вы сказали, что жена вашего брата — это моя прабабушка? Выходит… Выходит, ваш брат был моим прадедушкой? И вы… Вы и есть тот самый Прохор Кузьмич!

По лицу старика она поняла, что угадала. Но вид у Прохора Кузьмича был вовсе не радостный.