Пилигрим

Несколько ребят из роты Зильбермана, жители Иерусалима, попросили отпускника зайти в их дома и сказать родственникам, что все в порядке. Дело это было святое, так как ни у кого телефонов в 1967 году не было, люди стояли в очередях на подключение к линии 6–7 лет.

Зильберман добрался на попутных машинах в город из-под Бейт-Шемеша довольно быстро. Иерусалим был тогда совсем небольшим, очень уютным – без тех районов, которые были созданы уже после шестьдесят седьмого. В Иерусалиме была улица Яффо, кнессет, вокзал, кинотеатры «Оргиль», «Эдисон», стадион ИМКА напротив гостиницы «Кинг Дэвид» – и, в принципе, все. Остальное все присоединилось к городу позже – Гило, Рамот, Гиват Царфатит, Рамот, Мизрах Талпиот, Рамат-Эшкол, Неве Яаков, Старый город, Храмовая гора, все это – позже.

Мысли о том, как во всем этом необъятном месте жить, ни у кого не возникало.

Зильберман жил тогда в районе Абу Тор. Первой семьей, в которую Зильберман зашел в столичном районе Кирьят-Моше у самого въезда в город, была семья его старшины, религиозного, уже немолодого человека. Был пятничный вечер. 2 июня. Зильбермана очень хорошо встретили, усадили за стол, но есть он не стал, времени у него не было. Когда хозяйка узнала, что у него есть еще несколько адресов в Иерусалиме, где он должен передать приветы от солдат, то она сказала, чтобы он подождал. Она зашла с ним к соседу, ортодоксальному еврею, который ел свой пятничный ужин в окружении семьи. Узнав, в чем дело, этот человек сказал Зильберману: «Дай мне три минуты», – встал из-за стола, пошел вымыл руки, взял ключи с буфета, и они вышли во двор. Человек этот, повторяю, ортодоксальный еврей, вероятно, состоятельный человек, потому что у него была машина. Человек завел машину, и они поехали по адресам солдат. Для спасения души, как известно, можно нарушить субботние запреты на труд. Человек этот решил, что привет с фронта равен спасению души. Уже совсем поздно ночью, когда он привез Зильбермана в его дом на другом конце города, они простились. Человек оставил двигатель автомобиля невыключенным – все добрые дела по спасению душ были выполнены и работать больше было нельзя (то есть выключать мотор нельзя) – и пошел домой пешком. В другую сторону двинулся, поблагодарив и простившись с этим человеком, и наш Шломик. Он закурил крепчайший «Ноблесс» – Шломик тогда курил – и пошел быстрым шагом домой через свой небольшой город – столицу еврейской страны.

Девчушки истыкали Грише всю руку от локтя до пальцев. Потом другую, правую, но нет, справиться с заданием врача не сумели. Гриша терпел, пытаясь их успокоить: «Это мое старческое удовольствие, девушки-красавицы». Они были в отчаянии. Руки Гриши распухли, кисти почернели, зрелище было не из приятных. Потом пришла шестая медсестра и, ласточка, сумела со второй попытки попасть в вену. Все девочки заулыбались после этого и, кажется, расслабились. Они были хорошие, но все-таки очень маленькие, старательные, но неуклюжие. Точнее неизвестно.

В Гришу накапали за двадцать минут раствор антибиотика. Ему полегчало. Сын и Майя сидели с ним рядом и разговаривали негромкими голосами. Потом сделали анализы. Это у них получилось вполне. Расстались друзьями со всей стайкой взволнованных девочек, со встревоженной врачихой и с ее хрупкими медсестрами с птичьими голосами, тонкими цепкими ручками и плоскими темными лицами.

Температура у Гриши не спадала, его трясло по-прежнему, врачиха прислала вечером тревожный и-мейл о результатах анализов, и сын помчал его в больницу: «Не волнуйся, папа, там большие профессионалы, лучшие». В больнице было безлюдно и светло. Темнолицый охранник ходил бесшумным шагом и сдувал пыль с пустых стульев. В приемной крупная дама попросила строгим голосом медицинскую страховку, без нее они работать не могли и не думали даже. Первый взнос требовался в размере 1500 долларов. Дальше, как получится, в разы больше, точнее, в три раза минимум, по словам дамы в приемной. Сын начал звонить в Израиль, через пару минут дозвонился, и после переговоров и его сдавленного шепота, от которого холодело все внутри: «У меня отцу сто лет в обед, температура сорок, ему нужна помощь, а ты говоришь, что нужно еще выяснение, ты кто, ты хочешь, чтобы я приехал к тебе и стал твоим дурным сном, да, ты этого хочешь?!» – он передал телефон даме из приемного покоя и та продиктовала адрес банка и другие данные. Все. Оплата была подтверждена, можно было лечить Гришу от болезни всеми силами. За пару дней до всех событий Гриша и Майя думали отменить страховку на медуслуги, стоило очень дорого и все равно уезжали скоро. Но, в конце концов, решили не отменять. Почему? Кто-то их остановил от этого поступка. Кто, очень хотелось бы знать, кто?!