Пилот «Штуки». Мемуары аса люфтваффе. 1939–1945

Где будет посадка, я не знаю, поскольку ничего не вижу – впереди лишь серая муть. Я выпускаю посадочные закрылки и уменьшаю газ. Самолет летит на низкой скорости и касается земли. Его никуда не заносит, и он быстро останавливается. Хеншель откидывает фонарь и выпрыгивает с радостной улыбкой.

– На этот раз повезло.

Видимость составляет едва 50 метров. Мы, по всей видимости, на возвышении, с которого туман струится вниз. Я прошу Хеншеля немного пройти назад – похоже, там слышен звук моторов. Возможно, там дорога. Я все еще сижу в своем верном «Ju-87» и не перестаю радоваться успешному приземлению. Хеншель быстро возвращается. Моя догадка оказывается верной – впереди нас дорога. Армейские водители сообщили ему, что до Первомайска еще 40 километров и что дорога ведет именно в этом направлении. Мы снова заводим двигатель и направляемся к дороге. Видимость все еще немногим больше 30, максимум 40 метров. Мы едем по широкой дороге, как обычная машина, следуя правилам дорожного движения и пропуская тяжелые грузовики. Где движение затруднено, я приостанавливаюсь, поскольку в тумане какой-нибудь водитель может не увидеть мой самолет, пока не окажется прямо перед ним. Многие, наверное, думают, что перед ними самолет-призрак. Таким образом я еду два часа, то вверх на возвышение, то вниз. Но вот впереди перекресток. Его с такими длинными крыльями мне не преодолеть. Приходится съезжать с дороги. До Первомайска всего 10 километров. Я сажусь в проходящую мимо армейскую машину. Хеншель остается с самолетом. Наши товарищи уже начали волноваться за нас, поскольку по времени бензин уже должен был кончиться, а мы при возвращении ни с кем не связывались. Поэтому они шумно радуются нашему возвращению.

Но Фикель на аэродром не прибыл. Это тревожит. К середине дня туман поднимается, я еду к моему самолету и взлетаю прямо с дороги. Через несколько секунд я снова на аэродроме в Первомайске; наш верный механик смотрит на «Штуку», словно на только что вернувшегося блудного сына. В полдень новый вылет. Когда я возвращаюсь, Гадерманн сообщает, что Фикель звонил из Новоукраинки. Он благополучно нашел дорогу из тумана. Он потерял меня из виду, когда туман стал густым, и приземлился примерно в то же время, что и я. Наша радость очень велика.

Через некоторое время после этого центр наших операций перемещается дальше на север. Немецкие войска попали в окружение в районе Черкасс; операция по их освобождению должна быть произведена с помощью недавно подброшенных резервов. Прорыв планировалось осуществить главным образом с юга и юго-запада. Обычно мы поддерживали 11-ю и 13-ю дивизии, которые, двигаясь на север западнее Новомиргорода, вышли к реке. За рекой Советы сильно окопались. Для нас здесь много прекрасных целей; активность в воздухе с обеих сторон велика, в частности железные густавы стремятся подражать нам, атакуя танковые дивизии и их вспомогательные подразделения. На наших медлительных «Ju-87» мы всегда стремимся сделать все, что возможно, чтобы атаковать и отогнать эти «Ил-2», но они немного быстрее, поскольку у них убираются шасси. Кроме этого, имея больше брони, они значительно тяжелее. Это особенно видно при переходе в атаку – они набирают скорость гораздо быстрее. Поскольку у нас всегда по горло дел с наземными войсками, мериться силами с «илами» мы не можем.