Пилот «Штуки». Мемуары аса люфтваффе. 1939–1945

Я же вместе с моим ведомым на большой скорости лечу к аэродрому. Мы не будем задерживаться на заправку топливом – у нас в баках его еще достаточно, – нам требуется только пополнить запас боеприпасов. Темнота опускается быстро. Хотя те отличные ребята, что подвешивают бомбы и загружают снаряды, стараются изо всех сил, мне кажется, что все делается слишком медленно. Я уже объяснил им, что стоит на кону, и они совсем не хотят подвести своих товарищей в воздухе. Всего через десять минут после приземления я снова взлетаю. Мы видим возвращающуюся эскадрилью; она подлетает к аэродрому с включенными габаритными огнями. Мне кажется, что я вернулся к цели спустя целое столетие. Когда я улетал, взрывы ярко освещали поле битвы ярким огнем, танки и грузовики горели – сейчас же почти ничего не видно. Я лечу на север и, спускаясь на низкую высоту, двигаюсь вдоль железной дороги, пытаясь догнать двух стальных монстров, двигающихся в том же направлении, возможно, чтобы доставить печальную новость своему командованию. Чуть наклонив самолет, я иду в атаку. В сгустившейся мгле я способен четко различить цель только в самые последние секунды, когда уже рискую врезаться в землю. Это нелегкая цель – но эти танки, как и их подбитые предшественники, несут на себе большие баки, и благодаря этому мне удается взорвать обе машины, хотя для этого и приходится израсходовать весь боезапас. С этими двумя танками я уничтожил за сегодняшний день семнадцать машин. Моя эскадрилья имеет примерно такое же число, так что потери иванов составили около тридцати танков. Довольно черный день для врага. Сегодня после всех этих событий мы, я уверен, можем спокойно спать в Яссах. Насколько был сбит наступательный порыв врага, мы узнаем завтра. Свою последнюю посадку мы делаем уже в темноте. Только теперь я начинаю чувствовать, как болит мое тело, и только сейчас я позволяю себе расслабиться. Как армейское командование, так и командование авиагруппы хочет знать все подробности. И мне приходится сидеть половину ночи с трубкой у уха.

На следующий день задача очевидна: вылетать для действий против тех же сил, что и вчера.

Мы вылетаем очень рано, так чтобы прибыть к рассвету на место, поскольку иваны наверняка захотят использовать это время. Погода отвратительна, облака висят на высоте 100–150 метров над летным полем. Снова святой Петр помогает нашему противнику. Окружающие возвышенности не видны. Мы можем лететь только над долинами. Я раздумываю – какая неожиданность ждет нас сегодня. Пролетая над Фалештами, мы видим усеянное обломками поле – точно в таком виде, в каком мы оставили его вчера. Строго на юг от Балты мы встречаем первые танковые и моторизованные колонны. Они хорошо прикрыты – как зенитным огнем, так и истребителями. Должно быть, русские уже знают, что мы вчера устроили хорошее представление. Но я гоню от себя мысль, что сегодня могу сделать здесь вынужденную посадку. Мы сразу атакуем и тут же ввязываемся в воздушный бой, как и во время каждого вылета, поскольку на этом участке нет совершенно ни одного истребителя, который можно было бы выделить для нашей поддержки. Воздушный бой приходится принимать в условиях плохой погоды. Из-за низкой высоты мы несем потери, но надо сохранять эту высоту, поскольку дело срочное и терять нельзя ни минуты. Если мы не задержим иванов, они скоро появятся на нашем собственном аэродроме. Жаль, что со мной летает бортстрелком не Хеншель – этот парень имел отличный опыт, и в вылетах с ним было намного спокойнее. Сегодня моим бортстрелком является унтер-офицер Ротманн – хороший парень, но опыта у него недостаточно. Летчики любят летать с ним, поскольку верят, что Ротманн может выбраться из заварухи, из которой не выберется никто другой. По возвращении эскадрильи на аэродром я не мог дожидаться, когда заправятся остальные, и вылетел в паре с лейтенантом Фишером. Мы отправились к танкам на окраинах Балты. Над целью нас встречает несколько истребителей. Погода еще хуже, чем раньше; приходилось лететь совсем низко; видимость не превышает 250 метров. Немного подняв самолет около Балты, я осмотрелся – не появятся ли наши истребители. Но наших нет – есть лишь русские.

– Смотри, Фишер, здесь одни «аэрокобры». Подходи ко мне ближе и держись на хвосте.

Русские нас уже заметили. Их самолетов около двадцати. Для них мы удобная цель, и вот они уверенно идут в атаку. Мы не можем теперь набрать высоту, приходится лететь у самой земли, вжимаясь в любую узкую лощину, чтобы попытаться скрыться. Быстрых поворотов мой самолет при этом делать не может, поскольку при резком нажатии на педаль я ощущаю резкую боль, приходится использовать для маневров только ручку. Эта тактика меня не спасет, если за мной охотится пилот, который знает хотя бы азы пилотирования. А у меня на хвосте, похоже, пилот, который знает свое дело в совершенстве. Ротманн начинает проявлять беспокойство:

– Они собьют нас!