Читаем Пиндар, Вакхилид. Оды, фрагменты полностью

11. АРИСТАГОРУ ТЕНЕДОССКОМУ

на его избрание пританом.[446]

Год — около 446.

1с Реина дочь[447],Сопричастница пританеев,Гестия,Сестра высочайшего ЗевсаИ Геры, с ним разделяющей престол,Прими подобру в обитель своюАристагора,Допусти к сияющему жезлу твоемуБлижних его!Они чтут тебя, правя высокий Тенедос, 51а Они возносят к тебе первой из всех боговОбильные возлияния и обильный жир,Лира и песнь откликаются им,Закон Зевса-Гостеприимца блюдется у нихНа пирах[448] во веки веков.Дай же АристагоруДостичь двенадцатимесячного предела своегоСо славой и без печали! 101э Блажен для меня и его отец Аркесилай,Дивный телом, бестрепетный смолоду;Но кто и обильем велик,Кто и видом своим превосходит всех,Кто и силой проблистал, подвизаясь в боях, —Пусть помнит:Он в смертное тело одет, 15И концом концовБудет земля, которая его прикроет.2с Слава ему —В добрых речах сограждан его,Слава ему —В песенной красе и в медовом бряцанье струн!Венцом над Аристагором блещут шестнадцать побед, 20В простой борьбе и в двойной борьбе по ближним местам,Гордость его и славной его породы.2а Боязливы были надежды отца его и матери —Силу сынаОтвратили они от схваток Пифона и Олимпии!А я клянусь:Появись он у Касталийских струй,Появись он под сенью рощ на Кроновом берегу, — 25Воротился бы он славнейшим иных состязателей,2э Отпраздновал бы пятилетнее торжество, заповеданное Гераклом[449],Увенчал бы кудри багрецом ветвей.Увы, меж людейИные из благ теряет заносчивое тщеславие,Иные же — робкий дух, 30Презрительный к собственной силе,За руку оттягивающий от успеха, который ждут.3с Не видится ли в немДревняя кровь спартанского Писандра,Который из АмиклС Орестом привел к Тенедосу[450]Медную эолийскую рать?Не видится ль и кровь Меланиппа[451], предка матери его, 35Слившаяся с Писандровой над потоком Исмена?Древние доблести[452]3а Чередуют силу поколений людских:Черные пашни не плодоносят подряд,Деревья благоухают цветами не вровень каждый год, 40Всему нужна перемена.Тот же уделПравит и смертным людом.3э От Зевса смертнымОткрытых знамений нет —Лишь бесстыдная надежда живет в наших телах, 45Когда шагаем мы к подвигам,Когда замышляем несчетные деяния;Русло же ихОтбегает далеко от нашего предвидения.Кто ловит прибыль —В меру лови,Ибо всех безумий острееСтрасть о недоступном.

ИСТМИЙСКИЕ ПЕСНИ[453]

1. <«Иолай и Кастор»>

ГЕРОДОТУ ФИВАНСКОМУ,

сыну Асоподора-изгнанника, на победу в колесничном беге, — песня, для которой поэт оторвался от пеана кеосцам.[454]

Год — около 458.

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Ахилл Татий "Левкиппа и Клитофонт". Лонг "Дафнис и Хлоя". Петроний "Сатирикон". Апулей "Метамофозы, или Золотой осел"
Ахилл Татий "Левкиппа и Клитофонт". Лонг "Дафнис и Хлоя". Петроний "Сатирикон". Апулей "Метамофозы, или Золотой осел"

В седьмой том первой серии (Литература Древнего Востока, Античного мира, Средних веков, Возрождения, XVII и XVIII веков) входят признанные образцы античного романа: «Левкиппа и Клитофонт» Ахилла Татия (перевод с древнегреческого В. Чемберджи), «Дафнис и Хлоя» Лонга (перевод с древнегреческого С. Кондратьева), «Сатирикон» Петрония (перевод с латинского Б. Ярхо) и «Метаморфозы» Апулея (перевод с латинского М. Кузмина). Вступительная статья С. Поляковой. Примечания В. Чемберджи, М. Грабарь-Пассек, Б. Ярхо, С. Маркиша. Иллюстрации В. Бехтеева и Б. Дехтерева.

Ахилл Татий , Борис Исаакович Ярхо , Гай Арбитр Петроний , Гай Петроний , Гай Петроний Арбитр , Лонг , . Лонг , Луций Апулей , Сергей Петрович Кондратьев

Античная литература / Древние книги
История животных
История животных

В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого. Вычитывая «звериные» истории из произведений философии (Аристотель, Декарт, Гегель, Симондон, Хайдеггер и др.) и литературы (Ф. Кафка и А. Платонов), автор исследует то, что происходит на этих границах, – превращенные формы и способы становления, возникающие в связи с определенными стратегиями знания и власти.

Аристотель , Оксана Викторовна Тимофеева

Зоология / Философия / Античная литература