Пиндар, Вакхилид. Оды, фрагменты

1с Владычицу благоплодной Сицилии,
Деметру и Кору[649]

в синем венкеВоспой, Клио,
Дарительница сладких даров,
И воспой стремящихся гиероновых коней
В олимпийском беге,
1а Где гордая победа и блещущая Харита[650] 5
Ринули их над ширью[651] пенного Алфея,
Ими стяжав блаженные венки
Сыну Диномена, —
1э — и грянул люд:
«Трижды счастлив тот, 10
Кому от Зевса дано в удел
Многолюднейшее владычество меж эллинов!
Он умеет горы своих богатств
Не окутывать черным плащом темноты:
2с Храмы полны празднествами закланий его, 15
Улицы полны гостеприимством пиров его,
Золото его мерцающим блеском горит
На высоко выделанных треножниках[652]
2а Перед храмами
Где святую Фебову землю 20
Орошают дельфийцы касталийской струей».

Богу, богу

Да воздастся наш блеск —
Нет на свете вернейшего блага!
2э Так когда-то
Владыку лидян, обуздателей коней,
В час свершения Зевсова суда[653], 25
В час, как Сарды пали под персидскую рать,
Спас Креза
3с Феб Аполлон о золотом мече.
Нечаянного достигнув слезного дня,
Не желал властелин ждать рабской неволи: 30
Он воздвиг костер
Перед кованными медью палатами,
3а Он взошел на него
С верной женой и неутешными кудрявыми дочерьми,
Он воздел ладони к крутым небесам, 35
3э Он вскричал:
«Непосильный бог!
Где благодарность вышних?
Где Феб — владыка?
Вот губится Алиаттов[654] дом 40
За несчетные [пифийские дары мои],
4с [Рушится город] перед персами,
Кровью потек золотой Пактол[655],
Неподобно ведут женщин из крепких теремов; 45
4а И, грозная прежде, мила теперь
Сладчайшая смерть».
Так молвил Крез
И мягко ступающему[656] слуге
Повелел поджечь деревянный сруб.
Вскрикнули девы, 50
Милыми руками обвивая мать,
4э Ибо всех смертей страшнее — предвидимая.
Но когда просквозила уже костер
Яркая мощь грозного огня, —
Вывел Зевс 55
Тучу, в черный окутанную мрак,
И хлынул на рыжее пламя.
5с Не превыше веры
Забота богов:
Делосский Феб
И старца-отца и узконогих дочерей 60
Унес на покой в края гипербореян, —
5а Ибо чтил он богов,
Ибо больше всех
Присылал он в божественные Дельфы.

Так и ныне меж владеющих Элладою

Ни единый не скажет смертный,
5э Будто столько нес он золота Локсию, 65
Как ты,
прославляемый Гиерон!
Кто не кормится завистью,
У того на устах вечная хвала
Любимцу богов,
Любителю копей,
Воину— мужу,
Носителю Зевсова [праведного] скиптра, 70
6с Причастнику синекудрых Муз,
Прежде — грозному [силой рук],
[Ныне — мирно] следящего насущный [час].

Коротка жизнь,

6а А крылатая надежда смущает ум 75
Мимолетных смертных; но владыка Феб
Молвил недаром сыну Ферета[657]:
«Кто смертен — тот взращивай двойную мысль:
6э Что завтра — твой последний рассвет, 80
И что пятьдесят еще лет[658]
Довершишь ты, погруженный в богатство.
Честное твори и душой веселись,
Ибо это — лучшая из прибылей».
7с Разумеющему ясно слово мое: 85
Нетленен глубокий эфир,
Не испятнана морская волна,
Вечно отрадно золото,—
Человеку же не дано,
Миновавши убеленную старость,
7а Воротить себе юношеский цвет.
Но лучистая доблесть 90
Но меркнет вслед смертному телу,
Ибо Муза — питательница ее.
Ты, Гиерон,
7э Миру явил лучший цвет удачи;
А кто счастлив в свершениях,
О том не промолчат, 95
И в правдивой той похвале[659]
Помянется песнею и этот тебе медвяный дар
Кеосского соловья[660].