Pink Floyd. Закат дольше дня

По ходу записи, которая началась в конце июля 82 года, Роджер и Дэвид не упускали возможности работать по отдельности. Благо, у обоих были домашние студии, и пока Джексон выжимал наилучшее из вокала Уотерса в «The Billiard Room», Гатри с Гилмором писали гитару в «Hookend». Использовали и ещё шесть британских студий («Mayfire», «Olympic», «Abbey Road», «Eel Pie», «Audio International» и «RAK»), в которых следовало собираться всем, но где Дэвид почти не появлялся. Тем не менее, все партии были записаны довольно быстро – до конца 82-го. Мастеринг, как обычно, проходил в лос-анджелесской «The Mastering Lab» под руководством Дугласа Сакса.

Обладая преимуществом не самого амбициозного автора и, как следствие, благодаря дружбе с Роджером, Ник сохранил за собой право придумывать ударные партии, делиться подсказками и помогать с тэйп-эффектами. Часть последних добывалась с применением революционной на тот момент холофонии («Holophonics™»), разработанной аргентинским физиологом Уго Дзуккарелли. Эта уникальная технология учитывает параметры органов слуха, что позволяет достичь на записи абсолютного эффекта присутствия. Соответственно, само устройство, которое изобретатель по-отечески называл «Ринго», было выполнено в виде человеческой головы. Для чистоты результата Мэйсону и Дзуккарелли пришлось посетить ряд натурных локаций, смущая очевидцев этой странной башкой, удерживаемой на высоте лица. Среди использованной тогда звукозаписывающей техники был и новейший для своего времени, но актуальный по сей день процессор «Sony PCM F1», который фирма-производитель отдала Уго для тестирования. Таким образом «The Final Cut» стал первым альбомом Pink Floyd, содержащим цифровую запись. Параллельно Гатри всеми силами пытался задействовать знаменитый бобинник «Nagra IV-S», провоцируя новую фазу противостояния между Аргентиной и Англией, только уже в варианте тихого студийного трения. Соперничество между двумя мастерами неизбежно привело к ряду компромиссов, одним из которых стало отсутствие на пластинке холофонической записи оркестра.

«The Final Cut» получился подчёркнуто политизированным и самым многословным альбомом Pink Floyd. Сохранив элегичный стиль «Nobody Home» и «Vera», он не содержит даже подобия эмбиента, представленного в столь же недавних «Another Brick in the Wall (Part 1)», «Empty Spaces» и «Is There Anybody Out There?». Ряд выразительных гитарных соло и изобилие атмосферного шумового наполнителя – здесь это почти всё, что напоминает те красочные полотна, которые позволяли считать музыку Pink Floyd образцом рок-фантазий. Тотальный контроль «капитана» теперь распространился и на ведущий вокал, который лишь в одной песне он разделил с бывшим «старпомом». А ведь ещё вчера сочные тембры Гилмора считались одним из обязательных условий их общего успеха. Возможно, свою роль здесь сыграл тот факт, что альбом рождался в кильватере ураганного проекта «The Wall»: откричав, хотелось относительно спокойного послесловия. Кроме того, при всём мизере хитовости и «формата», при очевидном отсутствии полноты усилий в пользу внешне ярких и плотных аранжировок, этот релиз стал настоящим эталоном звукорежиссуры, продемонстрировал тщательный, почти ювелирный подход к созданию песенной ткани. Таким образом, пластинка болезненно разобщённой, лишенной уже двух отцов-основателей команды, всё же смогла превратиться в гармоничное и небезынтересное продолжение многолетнего пути. Для дискографии Pink Floyd она стала приблизительно тем же эстетическим пунктом, что и меланхолия поздней осени для европейской природы.

Работая над визуальным оформлением Уотерс проигнорировал существование Hipgnosis и даже Джеральда Скарфа в пользу собственного минимализма и снимков его шурина Уильяма Кристи, профессионального фотографа. На лицевой стороне на чёрном фоне в верхнем углу изображён мак (напоминая Солнце в углу детского рисунка) – символ памяти о погибших в мировых войнах – и четыре орденские ленты внизу: Крест за выдающиеся лётные заслуги, Звезда Второй мировой войны, Звезда Африки и Медаль за оборону. На обратную сторону помещено фото ассистента Уильяма Иэна Томаса, одетого в военную форму устаревшего типа. Персонаж стоит в маковом поле (расположенном около английского городка Хенли-на-Темзе) с коробкой киноплёнки подмышкой и ножом в спине, намекая на «предательство» Паркера, позволившего себе «недопустимые» вольности в интерпретации оригинальных идей для киноверсии «The Wall». Внутренние снимки выдержаны в столь же простом, но притягательном стиле. Маки, которые держит детская рука, как и остальной реквизит, предоставила работающая на киноиндустрию английская компания Asylum (настоящие, будучи сорванными, очень быстро осыпаются). В роли сварщика выступил ещё один помощник Уильяма, будущий фотограф моды Крис Робертс. На фото с лежащим на поле Иэном сидит спаниель Роджера по кличке Стюарт.