Pink Floyd. Закат дольше дня

Исполненный горечи и гнева Роджер посвятил композицию своему отцу, отразив это и в названии. Воображаемый Мемориальный Дом Флетчера представлен в качестве психушки, куда следует согнать всех амбициозных политсумасбродов, в итоге применив к ним «последнее решение» (так когда-то их нацистские коллеги называли… расстрел). Во втором куплете Уотерс тихо перечисляет тех, кому, по его мнению, место в этом символическом доме «по интересам»: «Ladies and Gentlemen please welcome Reagan and Haig / Mr. Begin and friend / Mrs. Thatcher and Paisley / Mr. Brezhnev and party / The ghost of McCarthy / The memories of Nixon / And now adding colour a group of anonymous latin-american meat packing glitterati» («Дамы и господа, приветствуйте: Рейган и Хэйг / Г-н Бегин и его друг / Г-жа Тэтчер и Пейсли / Г-н Брежнев и партия / Призрак МакКарти / Воспоминания о Никсоне / А сейчас красок добавляет группа анонимных латиноамериканских богачей, поставщиков мяса»). Итальянское слово «glitterati» переводится как «яркие», «гламурные», и в контексте песни означает бездушную элиту, предпочитающую морали финансовую выгоду. «Мясо», вероятнее всего, – это участники боевых действий. В данном случае – наёмники. Очевидна мрачная параллель с экспортом качественной говядины, которой Аргентина славилась в начале восьмидесятых.

Внетекстовые фразы произносятся Гатри, Дзуккарелли и Уотерсом. Некоторые из них вполне отчётливы: «Hello Maggie!» («Привет, Мэгги!»), «Who's the bald chap?» («Кто этот лысый?») и «The time!» («Пора!»).

Композиция интересна также в плане командной работы: в середине звучит минутный (самый продолжительный в альбоме) гитарный джем.

Впервые «The Fletcher Memorial Home» была исполнена Роджером лишь в июне 2006-го, продержавшись в программе два года.

«SOUTHAMPTON DOCK» – размышление о Великобритании как об извечно милитаристской державе, будь то активное участие в двух мировых войнах или же междоусобица с Аргентиной. Уотерс справедливо противопоставляет критерии этих трёх войн, что никак не меняет суровую данность – любой военный – потенциальный убийца. Упоминаемый в тексте Сенотаф – знаменитый памятник, построенный в Лондоне в честь воинов, погибших в Первой мировой войне. Саутгемптонский док – место, откуда английские корабли уходили и, к сожалению, по сей день уходят в зоны конфликтов.

И вновь Роджер не смог избежать едких слов в адрес Тэтчер, правда, лишь в виде намёка, обозначив её личность общим «she» («она»). В этом же контексте автор использует словосочетание «in quiet desperation» («в тихом отчаянии»), декадой ранее прозвучавшее и в «Time». (Возможно, понятие «тихого отчаяния», якобы близкого большинству мужчин, Уотерс заимствовал у американского писателя Генри Дэвида Тороу (XIX век).) Ещё две реминисценции – образ маковых полей и вокализ на исходе второго куплета, отсылающий к «Get Your Filthy Hands…»

Роджер исполняет песню уравновешенным вокалом, под акустическую гитару в двух первых куплетах и под оркестр – в третьем. Во втором куплете он впервые использует один из своих излюбленных сольных приёмов: спокойному голосу вторит кричащий подголосок в собственном же исполнении.

Звуковые эффекты – крики чаек и гудки теплохода – в очередной раз чётко вписываются в музыкальную ткань, создавая портовую атмосферу.

Заканчивается песня строчкой «We felt the final cut» («Мы почувствовали последний удар»), включающей лейтмотивное для альбома словосочетание. В первых CD-изданиях слово «cut» иронически отсекалось индексацией следующего трека.

Эта композиция исполнялась на многих шоу Роджера, начиная со второго раунда выступлений в поддержку «The Pros and Cons of Hitсh Hiking» в 85-м и вплоть до турне «The Dark Side of the Moon», с которым он катался по свету в течение пары лет, начиная с 2006 года.

«THE FINAL CUT», стартуя от последнего слова предыдущего трека, вступает с флегматичных, вскоре замирающих звуков рояля. А на смену им приходит тихое, грустное пение Уотерса. Довольно скоро отстранённое, меланхоличное повествование уступает горячим эмоциям, в значительной мере обусловленным великолепной оркестровкой Кэймена, местами – с отсылкой к струнной теме из «Comfortably Numb». Автор в очередной раз доказывает умение сочинять глубокие мелодии, в чём ему содействует Гилмор, исполняя парящее гитарное соло, которое на излёте обнаруживает влияние русской классики («Щелкунчик» Петра Чайковского). Похоже, на счету Дэвида и хоровой бэк-вокал.